Бизнес-Блог Блоготей Бизнес-Блог «Блоготей» — информационный блог о бизнесе и финансах. Полезные статьи и новости из мира бизнеса, финансов, банков, экономики, инвестиций. 
«Может, дашь денег под Лигу чемпионов?!» Карпин зарубился с фанатом
https://rsport.ria.ru/20210521/futbol-1733247759.html
«Может, дашь денег под Лигу чемпионов?!» Карпин зарубился с фанатом
«Может, дашь денег под Лигу чемпионов?!» Карпин зарубился с фанатом — РИА Новости Спорт, 21.05.2021
«Может, дашь денег под Лигу чемпионов?!» Карпин зарубился с фанатом
Главный тренер «Ростова» Валерий Карпин ответил на комментарий болельщика под своим постом в Instagram. РИА Новости Спорт, 21.05.2021
2021-05-21T10:37
2021-05-21T10:37
2021-05-21T10:37
футбол
валерий карпин
российская премьер-лига (рпл)
лига чемпионов уефа
атлетико (мадрид)
псв
ростов
бавария
/html/head/meta[@name=’og:title’]/@content
/html/head/meta[@name=’og:description’]/@content
https://cdnn21.img.ria.ru/images/07e5/05/15/1733248308_0:370:1819:1393_1920x0_80_0_0_387e30f4e6a0e6f57f5ce65017f30ccf.jpg
МОСКВА, 21 мая — РИА Новости.
Главный тренер «Ростова» Валерий Карпин ответил на комментарий болельщика под своим постом в Instagram.»А когда «Ростов» выйдет в Лигу чемпионов? Ты об этом не задумывался?! Больше думай о клубе!» — написал пользователь voroblnskli_evgenli.По итогам сезона-2020/21 Российской премьер-лиги «Ростов» занял девятое место и не сумел пробиться в еврокубки. В сезоне-2016/17 клуб из Ростова-на-Дону единственный раз в истории выступал в Лиге чемпионов. Команда прошла два квалификационных раунда и пробилась в групповой этап. В квартете с «Баварией», ПСВ и «Атлетико» «Ростов» занял третье место и продолжил сезон в Лиге Европы.
https://rsport.ria.ru/20210520/spartak-1733082088.html
РИА Новости Спорт
7 495 645-6601
ФГУП МИА «Россия сегодня»
https://xn--c1acbl2abdlkab1og.xn--p1ai/awards/
2021
РИА Новости Спорт
7 495 645-6601
ФГУП МИА «Россия сегодня»
https://xn--c1acbl2abdlkab1og.
xn--p1ai/awards/
Новости
ru-RU
https://rsport.ria.ru/docs/about/copyright.html
https://xn--c1acbl2abdlkab1og.xn--p1ai/
РИА Новости Спорт
7 495 645-6601
ФГУП МИА «Россия сегодня»
https://xn--c1acbl2abdlkab1og.xn--p1ai/awards/
https://cdnn21.img.ria.ru/images/07e5/05/15/1733248308_191:0:2920:2047_1920x0_80_0_0_8132d0ec4aeecb508b37e7876ec49d59.jpgРИА Новости Спорт
7 495 645-6601
ФГУП МИА «Россия сегодня»
https://xn--c1acbl2abdlkab1og.xn--p1ai/awards/
РИА Новости Спорт
7 495 645-6601
ФГУП МИА «Россия сегодня»
https://xn--c1acbl2abdlkab1og.xn--p1ai/awards/
валерий карпин, российская премьер-лига (рпл), лига чемпионов уефа, атлетико (мадрид), псв, ростов, бавария
Если дашь деньги взаймы бедному из народа Моего | Мнения
Участившиеся случаи взыскания долга микрофинансовыми (но с гигапроцентной ставкой) учреждениями балансируют на грани прямой уголовщины, а часто оказываются и за гранью.
См. недавний случай с «коктейлем Молотова», брошенным коллекторами в окно дома должника.
Откровенный бандитизм, массово распространившийся в современной России, как только в ее быт внедрились товарно-денежные отношения, немедля, еще в конце 1980-х годов прошлого века, породил такое явление, как «вышибалы» (раннее название коллекторов), и такое понятие, как «поставить на счетчик». А также новое, прежде мало распространенное использование таких предметов, как утюг и паяльник.
Такие простодушные средства энфорсмента, т.е. принуждения к исполнению долговых обязательств, первоначально применялись в коммерческом обороте — между людьми, выстрадавшими (зачастую в физическом смысле) рыночные отношения. Но с проникновением рыночных отношений в самую первичную ткань общества, с появлением широкой сети кредитных учреждений, вплоть до микрофинансовых, соответственно распространился и энфорсмент, объектом которого мог стать уже всякий человек, имевший неосторожность воспользоваться рекламируемыми на каждом шагу услугами лихоимцев.
Казалось бы, в этом смысле пока еще наличествующий в школьной программе роман «Преступление и наказание» — очень своевременная книга. Вся завязка романа строится на судьбе микрофинансовой бизнесвумен процентщицы Алены Ивановны. Но тут есть некоторое отличие истории 150-летней давности от современной уголовной хроники. Духу наших дней более соответствовало бы, чтобы Алена Ивановна либо сама запустила в каморку Родиона Раскольникова бутылкой керосина, либо наняла Федьку-коллектора, чтобы тот паяльником (или угрозой такового) произвел энфорсмент, указуя Раскольникову, что pacta sunt servanda, договоры должны выполняться. Вместо этого должник микрофинансового учреждения, ныне рассматриваемый как тварь дрожащая, сам взял и тюкнул Алену Ивановну топором. Бывает сегодня и такое, но внимание общества более приковано к деяниям жестоких ростовщиков. Как, впрочем, оно всегда было к ним приковано — в мировой литературе и культуре Достоевский со своим романом скорее исключение.
Причина неактуальности Федьки-коллектора в 60-х годах XIX века в том, что тогда микро- (а также и макро-) кредитование большей частью производилось под залог.
Конечно, и тут был простор для лихоимства («Дает вчетверо меньше, чем стоит вещь, а процентов по пяти и даже по семи берет в месяц»), но проблемы вышибания долгов не было. Всё вышибалось в момент получения микрокредита.
А для случаев, когда кредит был беззалоговый, существовало (в России — до 1879 года) личное задержание как способ взыскания с неисправных должников — «долговая тюрьма», или «яма». Специфического российского варварства тут было немного — про долговые тюрьмы можно много прочитать у Диккенса.
Здесь действовал принцип, в сути своей неизменный от времен Ромула: неисправный должник обязан выплатить кредитору компенсацию — если не прямо денежную, то другую. Это может быть движимое и недвижимое имущество должника, может быть личное задержание как средство понуждения к выплате, может быть телесное наказание («правеж») как то же средство понуждения, залогом может, наконец, служить статус свободного человека. С появлением денег в истории человечества появляется долговое рабство, причем тут же приобретающее пугающий размах.
Об этом тоже сообщается в школьном учебнике истории Древнего мира в разделе о Древней Греции и реформаторе Солоне — по нынешним временам очень своевременный раздел.
Специфика новейшего времени в том, что бесспорно взимаемый залог не всегда возможно взыскать. Долговое рабство и правеж, хотя и соответствуют принципам последовательного либерализма, но вследствие смягчения нравов не применяются. Остается только опись имущества, но у бедняка много не опишешь, опять же в законе существует ряд ограничений, мешающих выбросить его голым на улицу. Притом что отчаявшиеся (или безрассудные) люди продолжают нуждаться в деньгах — «А то, что придется потом платить, так ведь это, прости, потом», а люди алчные и бессовестные готовы предлагать таким свои лихоимские услуги. И как же тут без коллекторов?
Содержащийся в Пятикнижии Моисеевом недвусмысленный запрет на ростовщичество — «Если дашь деньги взаймы бедному из народа Моего, то не притесняй его и не налагай на него роста» (Исх.
22,25) — в общем-то, не возымел должного действия. Более того, вся история христианской цивилизации базируется в том числе и на ссудном проценте — такая вот изрядная антиномия.
Остаются только паллиативы, хотя и они обладают определенным действием и тут есть возможности для ограничительных мер. По рыночным законам Российской империи ростовщичество считалось уголовным преступлением. Его квалифицирующие признаки были таковы: «если заемщик вынужден своими известными заимодавцу стеснительными обстоятельствами принять крайне тягостные условия ссуды; если заимодавец скрывает чрезмерность роста включением его в капитальную сумму под видом неустойки, платы за хранение (пресловутый мелкий шрифт. — М.С.)», а лихоимским признавался процент более 12% годовых.
Разумеется, сторонники экономической свободы, отрицающие само понятие лихоимского процента, будут использовать аргументацию еврея Исаака из Йорка, переданную нам В. Скоттом: «Прошу ваше преподобие помнить, что я никому не навязываю своих денег (с конца XIII века тут, правда, многое изменилось, навязывают, и еще как.
— М.С.). Когда же духовные лица или миряне, принцы и аббаты, рыцари и монахи приходят к Исааку, стучатся в его двери и занимают у него шекели, они говорят с ним совсем не так грубо. Тогда только и слышишь: «Друг Исаак, сделай такое одолжение. Я заплачу тебе в срок — покарай меня Бог, коли пропущу хоть один день», или: «Добрейший Исаак, если тебе когда-либо случалось помочь человеку, то будь и мне другом в беде». А когда наступает срок расплаты и я прихожу получать долг, тогда иное дело — тогда я «проклятый еврей». Тогда накликают все казни египетские на наше племя и делают всё, что в их силах, дабы восстановить грубых, невежественных людей против нас, бедных чужестранцев».
Исторический опыт показывает, однако, что перемикрокредитованность населения неизбежно приводит к появлению демагогов, провозглашающих принцип кассации долгов. В Древнем Риме это происходило регулярно. Если нет охоты всё время получать то бр. Гракхов, то Л.С. Катилину, разумнее признать, что понятие «лихоимский процент» — и уголовные санкции за него — имеет самое серьезное право на существование.
Смысловые галлюцинации – Студия театрального искусства
Этим летом в Санкт-Петербурге состоялся XXII международный театральный фестиваль “Радуга”. География его традиционно весьма обширна – в программу вошли спектакли из Москвы, Воронежа, Екатеринбурга, Сухума, Вильнюса, Барнаула, Новосибирска, Афин. Открывал фестиваль концерт всемирно известного музыканта Эмира Кустурицы и его неизменного The No Smoking Orchestra. Их лучшие хиты и музыка, сочетающая в себе множество жанров, задали ритм и обилие смыслов всему фестивалю.
В этом году почти все спектакли, представленные на “Радуге”, оказались объединены одной темой – переосмысление прежних ценностей во времена новой этики. Так или иначе шла речь о том, как сильно изменилось сегодня восприятие хрестоматийных сюжетов.
Начался этот фестивальный разговор легко и почти весело спектаклем Студии театрального искусства “Старуха” (режиссер Сергей Женовач). В основе спектакля – одноименная повесть Даниила Хармса, а жанр создатели постановки определили как “нелогическое течение мысли”.
Свердловский государственный академический театр драмы и режиссер Уланбек Баялиев представили свою версию пьесы Максима Горького, назвав ее “Железнова Васса Мать”. В лаконичном черно-белом пространстве дома Железновых (художник Евгения Шутина) разыгрывается частная трагедия.
Но, пожалуй, это совсем не трагедия детей, выросших под гнетом деспотичной матери. Васса в исполнении Ирины Ермоловой не похожа на тирана. Безупречная прическа, идеально прямая в любых обстоятельствах спина. Она умна, властна и обладает железным характером. Такова необходимость – вокруг нет никого, кому можно было бы доверить дом. За стеной – а они из прозрачного стекла, и беды семьи уже давно известны всему миру – умирает муж, сыновья-наследники же – один другого слабее и инфантильнее. Таким дашь денег и волю – погибнут. Сыновья обвиняют мать во всех грехах, не желая признавать собственных ошибок. Горьковская пьеса превращается в горькую притчу о поколении, не готовом жить по-взрослому (но очень любящем об этом поговорить) в новом времени. В отличие от своих трусливых сыновей Васса знает, что за ее домом растет одинокое дерево, над которым вечно сыплется мелкий колючий снег. Под его голыми ветками темными зимними призраками бродят загубленные ею души – горничной Лизы, брата Прохора. Но Васса готова жить среди призраков, принимая это как неизбежную дань.
Ответственность берут на себя и две тонкие хрупкие девушки – героини античных трагедий Электра и Антигона. В спектакле Русского театра драмы имени Ф.А.Искандера из Сухума Электра в исполнении Мадлены Барциц – современная панкующая девчонка, одержимая идеей мести за отца. До поры до времени месть для нее – привычный подростковый бунт. Режиссер Артем Устинов погружает древнегреческую трагедию во времена еще более ранние, архаические. В самом начале спектакля “Электра” герои будущей трагедии сидят за круглым каменным столом и просто рассказывают друг другу знакомые мифы – время жизни людей из исторического становится мифологическим. События – универсальными и архетипическими, приметы современности – костюмы, музыка, перестают быть выражением конкретики. Решать вопрос, где справедливость переходит в личную месть, где проходит грань между голосом богов и личным выбором, приходится быстро. Подростковый бунт против всего на свете перерастает у Электры в исполнение велений рока – уклониться от них в мифе невозможно.
“Антигона” Пермского академического “Театра-Театра” решена Романом Феодори как опера для драматических артистов. Либретто написала Женя Беркович, а композитор Ольга Шайдуллина создала особую музыку для этого спектакля: рваный ритм, разнобой, диссонанс – четкий маркер войны и сопровождающего ее хаоса. Мир девочки Антигоны (Эва Мильграм) сломался, как и мир Электры, и починке не подлежит, что бы ни говорил победитель Креонт (Альберт Макаров). Да и сам он осознает, что исправить ничего нельзя, как раньше уже не будет.
О милосердии и мудрости пойдет речь и в спектакле “Леха” по автобиографической пьесе Юлии Поспеловой (режиссер Ирина Астафьева, Алтайский краевой театр драмы, Барнаул). Устами нынешнего поколения миллениалов рассказывается незатейливая история жизни советских бабушек и дедушек. В ней, однако, находится достаточно места нешуточным страстям – любви и страданиям, крутым поворотам событий. Из времени, уже окончательно ставшего прошлым, проявляются живые лица, протягивается ниточка, связывающая поколения, возникает понимание того, кем были они и какими стали мы благодаря им.
Еще один серьезный разговор о нравственных законах вел на фестивале со зрителями Андрей Прикотенко – режиссер новоси-бирского театра “Старый дом”. Он привез на “Радугу” спектакль “Идиот” по одноименному роману Ф.М.Достоевского. В блестящем черном пространстве со всеми приметами лакшери-стиля (художник Ольга Шаишмелашвили) расположилось огромное количество зеркал, в них дробятся и множатся, теряя свои настоящие лица, герои романа. Они ведут бесконечные разговоры о том, можно ли сейчас остаться нравственным человеком и что вообще стоит за этим понятием. Потоки слов, которые извергают из себя герои спектакля (не всегда по Достоевскому), на самом деле, соревнование в самооправдании – каждый торопится объяснить свои поступки или их отсутствие, пытается прикрыться заботой о ближних или мыслями о дальних. И только неприкаянный и по-настоящему чужой всем Мышкин, свалившийся в этот стерильно-сверкающий мир (замечательно тонкая работа Анатолия Григорьева), вносит в него мучительный, болезненный диссонанс.
Источник: http://screenstage.
ru/?p=15135&fbclid=IwAR1Jd7bBK7U3RwaZTB3k386xLdAl_e2ZTMaI6tHdtTrS4hn1S7v6OxVK8z4
«Пациент умер — и никто ничего не докажет» Россияне десятилетиями дают взятки врачам. Почему эти деньги губят медицину всей страны?: Общество: Россия: Lenta.ru
Во всем мире пациенты дают врачам взятки. Так они надеются получить особое отношение и более качественную помощь, остаться в живых после тяжелой болезни или операции. Однако мировые исследования показывают, что коррупция, даже самая мелкая — вроде российской традиции «сунуть доктору конверт», однозначно негативно влияет на качество здравоохранения в стране. При этом в России феномен взяток в медицине и связь между смертностью и коррупцией практически не изучают. Один из тех, кто пытается изменить эту ситуацию, — американский онколог русского происхождения, глава хирургического отделения онкологии Mercy Medical Center (Балтимор) и соучредитель российского обучающего проекта «Высшая школа онкологии» Вадим Гущин.
«Лента.ру» узнала у него, почему попытки отблагодарить врача губительны, почему самой коррумпированной сферой в медицине стала онкологическая помощь и что он думает о скандале в московском НИИ онкологии им. Блохина, где врачи обвинили руководство в невыносимых условиях работы, а руководство заявило, что протест вызван борьбой с коррупцией.
«Лента.ру»: Как могут неформальные платежи, то есть конвертики с благодарностями пациентов, влиять на медицину?
Вадим Гущин: В странах, где этот вопрос исследовался, получилась очень любопытная зависимость. Там, где разруха полная, неформальные платежи, коррупция являются основой функционирования здравоохранения, основным механизмом, который хоть как-то работает. И поэтому борьба с такими платежами, с коррупцией приводит к развалу той хрупкой системы, что есть. Без неформальных платежей, например, не случится операция. Или нет расходных материалов, нет лекарств для анестезии. Доктор ничего не будет делать, пока ты не дашь ему деньги.
Страны с полной разрухой — это какие?
Главным образом это африканские страны. Но у нас на сессии онкологического форума «Белые ночи» в Санкт-Петербурге выступали с докладом о неформальных платежах исследователи с Украины. Они относили некоторые регионы своей страны именно к этой категории.
В странах, где есть хоть какая-то структура, неформальные платежи не способствуют хорошим результатам. Так, согласно исследованиям 2009 года (по данным Всемирного банка), в государствах с высокой коррупцией в медицине многие показатели выживаемости, в том числе онкологической, ниже. Эту связь сложно обозначить в понятных каждому цифрах, но попытки, конечно, есть. Понижение индекса коррупции на один пункт вело к тому, что смертность от злокачественных заболеваний снижалась на 14 человек в год в расчете на 100 тысяч населения. Этот эффект продолжался в течение трех с половиной лет.
Материалы по теме
00:01 — 7 декабря 2017
00:13 — 11 октября 2015
Как на практике проявляются негативные последствия коррупции? Врач, видя, что перед ним неплатежеспособный клиент, назначит ему меньше анализов, не выпишет дорогое лекарство?
В России этот вопрос не исследовался, поэтому я, основываясь на данных медицинской литературы, могу рассказать только о том, что происходит в других странах.
Прежде всего — неформальные платежи, коррупция снижают доступ пациентов к возможности лечения. Пациент знает, что за онкологическое лечение обычно надо платить, денег у него нет, а продавать машину, квартиру не хочет, поэтому затягивает визит к доктору. Это очень частая причина того, что диагноз ставится поздно, либо пациент вообще не обращается к доктору. Такое характерно для стран Африки, мне несколько раз жаловались на это врачи с Украины, подозреваю, что и в России это не редкость.
Вторая проблема — кооперация с врачами. Сегодня лечение онкологических пациентов — дело не одного человека, а целой группы. Когда поступает больной, и ты понимаешь, что он платежеспособен, то, естественно, думаешь, что он заплатит именно тебе. По идее, эта сумма вроде бы должна распределиться на трех-четырех специалистов. Однако у врача тут же появляется соблазн лечить самому, чтобы не делиться. А если еще кто-то из коллег знает, что тебе заплатили, а им нет, ни о какой коллегиальности речи идти не может.
Коллеги завидуют и пакостят?
Понимаю, смешно звучит, но основная проблема — в том, что это происходит как бы бессознательно для врача, по механизму когнитивных ошибок. То есть ты себе даже не отдаешь отчета в том, что принимаешь такие решения. Если тебе кто-то скажет об этом со стороны, ты искренне возмутишься. У докторов зависимость напрямую не исследовалась, зато проводились исследования у судей — насколько принятое ими важное решение зависит от того, поели они или голодны; напомнил ли им кто-то об их смертности… В общем, доказано, что профессионал способен на такое. Думаю, что во врачебной среде это сложно зафиксировать, особенно в России. Тем не менее если такую задачу поставить, не думаю, что результаты будут сильно отличаться от судейских.
Фото: Сергей Бобылев/ТАСС
Пусть для системы здравоохранения в целом благодарности губительны. Но, возможно, подарки повышают шансы на благополучный исход у конкретного больного?
Я не могу так сказать, хотя для пациента это служит основной мотивацией «стимуляции» доктора.
Но это не работает, врач лечит как умеет. Это грузчика можно простимулировать грузить больше или меньше. Людей умственного труда нельзя подарками мотивировать сделать операцию лучше. Отсюда вывод: скорее всего, на улучшение качества лечения подарки не влияют. И второй возможный вывод: если заплатишь врачам больше, то вряд ли они будут лучше лечить. Это проверялось российскими исследованиями в области акушерства. Пациенты чувствовали, что конверты докторам улучшают их шансы на безопасные роды, здорового ребенка и так далее. Но это только их представления.
Почему именно о коррупции в онкологии больше всего исследований? В этой сфере какая-то особенная ситуация?
Коррупция в онкологии более постоянная, менее подотчетная. Страхи у пациентов гораздо выше, они охотнее отдают деньги за операцию, касающуюся рака, нежели лечась от кардиологических заболеваний. Онкология имеет свою ауру: пациентам кажется, что помочь им может какой-то особый хирург или особый онколог. Ну и пациенты в онкологии часто погибают. Пациент умер — и никто уже не докажет, было что-то или нет.
Человеку, который находится в серьезной, угрожающей жизни ситуации, не до поисков правды. Рак — не диабет, который лечится годами, здесь ситуация окрашена более эмоционально. Поэтому, если верить исследованиям, в онкологии коррупция процветает больше, чем в других отраслях медицины. В целом международные исследования показывают, что больше всего низовой коррупции подвержены акушеры-гинекологи и хирурги — эти специальности завязаны на работу руками.
Распространение коррупции и неформальных платежей в медицине соотносится с уровнем государственных затрат на здравоохранение?
Не знаю, не могу прокомментировать. Но, например, на нашей сессии по коррупции в онкологии выступал докладчик из Высшей школы экономики Сергей Шишкин. Его идея была в том, что до 2012 года уровень коррупции в российских больницах действительно зашкаливал, но после майских указов президента все начало меняться. И сейчас, когда зарплата врачей стала достойной, коррупция практически сошла на нет.
Когда я просматривал тезисы до выступления, то удивился, что сегодня всего лишь 10-15 процентов пациентов платят деньги в больницах «в карман». Я еще тогда подумал: а что, вполне нормальные цифры. То есть ожидал гораздо больше, поскольку знаю о ситуации в России по рассказам родственников и знакомых.
Но когда спикер озвучил тезисы на сессии, аудитория взорвалась негодованием. В зале у нас сидели главным образом онкологи и врачи других специальностей. Они сказали, что это очень странные цифры. Причем странные с двух сторон. Первая — врачам, по их мнению, не сильно-то стали больше платить. Вторая — с коррупцией тоже мало что изменилось: кто брал, тот и берет.
Из личного опыта знаю, что коррупция зависит от возможностей. Если что-то плохо лежит, непременно кто-то подберет, материальное благополучие «подбирающего» особой роли не играет. В своем докладе на сессии я привел цифры, что за последние десять лет в Америке за экономические преступления в медицине осуждены две тысячи человек.
Приличный доход не останавливает от финансовых махинаций, и как результат — нанесение вреда пациенту. То есть повышение зарплат как единственный способ борьбы с коррупцией скорее всего не работает. Если есть соблазн — от коррупции это, конечно же, не убережет.
Но у нас ведь еще с советских времен установка идет: «пациент врача прокормит». Что с этим делать?
Я сейчас вовсе не о том, что такое хорошо и что такое плохо. Никому не хочу читать мораль. Говорю лишь, что неформальные платежи — чисто врачебная проблема.
Не думаю, что все российские врачи, которые берут благодарности, — ужасные люди. Вероятно, они действительно хотят пациентам добра, некоторые — хорошие профессионалы, но так случилось, что попали в систему и вынуждены действовать по этим правилам. Более того, у меня нет никаких иллюзий, что если бы я остался после вуза в России и занимался здесь онкологией, то не поступал бы точно так же.
Фото: Сергей Красноухов / ТАСС
Среда влияет на человека?
Это так, но, с другой стороны, я знаю, что среду можно изменить. В начале ХХ века в американской хирургии была катастрофическая ситуация. Пациенты считали, что жаднее и хуже хирургов никого нет на свете, что они думают только о том, как бы обмануть и содрать с больных побольше денег. Там была своя уникальная коррупционная схема. Действовали откаты, когда за определенную сумму врачи направляли друг другу клиентов. Это привело к тому, что хирургам не обязательно стало учиться медицине, надо было просто владеть всеми коррупционными приемами. Если ты этому научился, тебя приняли в систему, у тебя есть пациенты и деньги. Какой ты квалификации — в общем-то, никого не волновало.
Американский колледж хирургов — очень влиятельная сегодня организация — была задумана именно для двух вещей: борьба с коррупцией в своих рядах и образование. Проблемы связаны друг с другом. Если в системе процветают «неуставные» отношения, это сразу же отражается на образовании, так как профессиональные навыки в меньшей степени определяют твой успех в продвижении по карьерной лестнице. Если вы посмотрите программу самого первого заседания Американского колледжа хирургов, там рассматривалось не то, надо или нет оперировать аппендицит, а то, как изжить практику откатов и наладить обучение.
С моей точки зрения, ситуация в России сейчас очень похожа на то, что было в США в начале ХХ века: никакое образование (по сравнению с тем, что происходит в окружающем мире) и высокая коррупционная составляющая.
В России среди врачей очень популярен тезис, что если пациенту заранее не называется тариф благодарности, и он по итогам лечения принес доктору, сколько посчитал нужным, то так — вполне рукопожатно. Что вообще понимается под термином «коррупция»?
Согласно определению Всемирной организации здравоохранения (ВОЗ), коррупция — это использование профессионального положения и доверия пациентов и коллег исключительно в личных целях. Протестировать можно, задав вопрос: если бы я не был врачом, мне бы принесли этот подарок? Если я врач, и от меня зависит исход лечения, исход операции, исход обучения, то такой подарок — это коррупция. Потому что я получаю его исключительно из-за того, что я занимаю эту должность и занимаюсь этой профессиональной деятельностью.
И совершенно неважно, называли пациенту какую-то сумму, до или после лечения ее требовалось отдать. Вслух о желательных размерах «подарка» говорится редко, но в учреждениях обычно каждый знает, сколько и кому надо заплатить. Это витает в воздухе, передается друг другу.
А если пациент не принесет конверт?
Скорее всего, ничего плохого не произойдет. Но пациент будет все равно считать, что его как-то не так лечат, не так с ним обращаются. И если в учреждении все врачи берут, а кто-то один нет, это не влияет на систему в целом. Если ты что-то хочешь сделать в этой области, то первый шаг — начать диалог с коллегами. Хотя бы действительно понять, что ты считаешь взяткой, а что нет. Диалог необходим. К нам на конференцию в Санкт-Петербург приезжала эксперт ВОЗ, которая уже больше 25 лет занимается разруливанием коррупции в медицине разных стран. Она имеет опыт работы с самыми беззастенчивыми коррупционерами из Африки и стран Восточной Европы. Считается, что с ними особенно сложно договориться, но как-то у нее получалось.
Российские врачи готовы к обсуждению этой щепетильной темы?
Мы же говорили про это в Питере, хотя изначально многие были против такой сессии — считали, что это смерти подобно. Тема коррупции многоплановая, она имеет уголовный аспект, моральный, экономический. Но мне было важно, чтобы врачи поняли, что это врачебная проблема. Сейчас все говорят о пациентоориентированности и доверительных отношениях с пациентами. Когда возникают неформальные экономические отношения с ними, то доверие перестает иметь смысл. Коррупция не дает сосредотачивать внимание на пациенте и на первый план ставит благополучие врача.
Фото: Дмитрий Беркут / ТАСС
И еще очень заметно, что все врачи, которые протестуют против вынесения этой темы в публичное пространство, рассуждают только о своем бедственном положении — то есть рассказывают о том, как им голодно, боязно. О пациентах не вспоминает никто, со стороны это очень заметно. В Америке абсолютно все дискуссии начинаются с пациентов, а не с экономического положения доктора. Тем самым ты завоевываешь доверие у пациента. Результатом американского эксперимента, когда начали поднимать тему коррупции, стало то, что доверие к хирургам возросло.
Социологи считают, что пока у человека не удовлетворены базовые потребности в еде и безопасности, ни о каких других вещах он не в состоянии думать. Каким должен быть минимальный доход, после которого врач мог бы вспомнить об этике и спокойно говорить о коррупции?
Доход врачей — это важно. Это должно стать отдельной частью дискуссии, но сводить к этому все неправильно. Но поскольку у российских докторов есть такой запрос, они должны этим заниматься, исследовать, но не кулуарно, а в открытую. И, опять же, исследовать это с точки зрения медицины. Например, посмотреть, какой должна быть минимальная зарплата для того, чтобы пациенты были в безопасности. Я думаю, что именно пациенты должны стоять во главе угла в этом вопросе, а не врачи. Честное слово, если доктора будут заботиться о пациентах — дело пойдет веселее. Доверие к врачам восстановится, и проще, может быть, станет решать финансовые проблемы. Занимаются ли этим врачи в Америке? Да, занимаются. Если вы посмотрите программу медицинских конференций за рубежом, то темы материальных компенсаций обсуждаются — это совершенно нормальный профессиональный вопрос.
Тезис, что врач в первую очередь должен действовать в интересах пациента, в российских реалиях не работает. На профессиональных медицинских сайтах сами доктора, наоборот, считают, что пациенты должны быть более активными и защищать своих врачей: выходить на митинги, пикеты, отправлять петиции.
На митинги, вы серьезно? По-моему, это дикость. Я не пойму, кто для кого: пациенты для докторов или доктора для пациентов? Пациенты становятся пациентами не по своей воле, тем более онкологические. Они обычно поражены по всем пунктам — и материально, и эмоционально. Их доканывает болезнь. Так что просто нечестно сваливать на них еще и обязанность спасать врачей.
В Америке нет такой коррупции, как у нас. Лично врачу никто не платит в конвертике. Но у людей разное материальное положение, которое влияет на исходы лечения. Так разве это не то же самое, что и в России? Только тут это все в тени скрыто, а у вас вполне официально…
Проблема влияния материального положения пациентов на исход лечения есть, но разница в том, что мы это изучаем. Об этом пишут, есть много статей, в которых рассматриваются механизмы, и врачи предлагают действенные способы борьбы с таким явлением. Например, известно, что пациенты с низким социальным статусом имеют на 10-20 процентов худшую выживаемость при раке толстой кишки. Во-первых, эту зависимость установили. Во-вторых, смотрят дальше — что именно влияет, почему. Может, из-за того, что у них нет денег на лекарства, или есть деньги на лекарства, но нет понимания, что этим надо заниматься.
Соответственно, направляются социальные работники, для этих пациентов образуются фонды, которые субсидируют лекарства. И усилия благотворительных организаций направляются именно на те участки, которые действительно могут повлиять на исход болезни.
Другой пример: врачи обнаружили, что в Балтиморе выживаемость при раке груди у афроамериканцев ниже. И причина банальна. Оказалось,что у женщин есть бесплатные, по страховке, лекарства, но нет транспорта, чтобы приехать на химиотерапию. Решение найдено простое: выдавались ваучеры на такси. Соответственно, больше пациентов заканчивали лечение и показатель выживаемости улучшился. Эта проблема решилась усилиями врачей: они задали вопрос, провели исследование, предложили варианты действий.
Фото: Jim Bourg / Reuters
Вы советуете исследовать проблему коррупции в российской медицине. Но что конкретно нужно выяснять — где и сколько берут, какие группы пациентов чаще всего страдают?
Кстати, выяснить, какие группы пациентов чаще страдают от коррупции, на мой взгляд, правильная идея.
Врачи могут опасаться, что подобные исследования — находка для Следственного комитета.
Именно из-за того, что правоохранительные органы заинтересовались медициной, врачам нужно самим исследовать проблему. Если хотите, чтобы инициатива принадлежала Следственному комитету, то надо и дальше сидеть и делать вид, что ничего не происходит. И возмущаться, что Следственный комитет отбирает те крохи, которые в виде подарков зарабатываются. Если будет запрос на то, что врачебное сообщество хочет идти вперед в науке, то без изучения проблем коррупции не обойтись.
Представьте: врач хочет заниматься современным лечением в больнице, в которой нет современных препаратов. Но, по идее, лекарства должны быть, так как на их закупку государство выделило деньги. Врач либо уходит из больницы, либо подвергает себя риску непрофессионализма, либо начинает разговор с организаторами закупки: «А где лекарства-то?» Сам факт того, что вопрос поднимается, способствует тому, что даже этот вид коррупции может снижаться. Так случилось, например, в среде кардиологов в Словении. Обычно ведь говорят: это утопия! Да ничего подобного, и примеры есть.
Разговаривала с хирургом из Иркутска. У них в больнице многого не хватало. Он начал интересоваться, где лекарства. В итоге его уволили.
Существует много моделей, как решать такие кризисные ситуации. Я не думаю, что все надо доводить до конфронтации. Есть определенные методы, как это сделать мирным путем. Все же война — это контрпродуктивно. Но никто, кроме докторов, этот камень не сдвинет. Если они не будут этого делать, за них все решат Минздрав и Следственный комитет.
Материалы по теме
00:01 — 18 сентября 2019
Сейчас идут скандалы вокруг Федерального института онкологии имени Блохина. Новые руководители говорят о том, что учреждение погрязло в коррупции. Старые сотрудники говорят, что это клевета. Идет такая война компроматов. Пациенты плачут. И непонятно, кто тут прав.
Это совершенно закономерный результат того, как в больших и малых коллективах годами развивается коррупционная проблема. Такое было в других странах много раз. Если не говорить о коррупции, замалчивать, рано или поздно все рванет. Это как солнечная активность — то есть вполне предсказуемо.
Первое, что я бы посоветовал сделать, — это попросить помощи извне. Например, в ВОЗ — там существует целый отдел, который занимается такими проблемами. Люди приезжают и в неконфликтной форме проводят оценку ситуации. Они анализируют не то, кто прав, кто виноват, а какие процессы происходят в данном сообществе. И — в зависимости от целей коллектива — как этими процессами лучше управлять.
Нельзя просто так сказать: все, товарищи, завтра взяток не берем! Представьте: у меня недостроенный дом, официальная зарплата, которая не покрывает прожиточного минимума, набрано много финансовых обязательств, и администрация мне говорит, что не надо брать взяток. Как вы думаете, какой результат будет? Я просто найду другой способ добыть эти деньги. Поиск правых и виноватых, разделение на обиженных и праведников — это просто бесполезно. Я еще раз говорю: чтобы не было таких взрывов, коррупцию надо изучать, и если врачи не будут этим заниматься, этим займутся другие структуры — правоохранительные органы, Минздрав, другие высшие силы. А потом врачи будут составлять петиции, как в этом случае: этот доктор такой замечательный, посмотрите, как он улыбается пациентам, он жизни спасал, а его уволили. Ну это смех! Что ж, если кто-то считает, что петиции — лучший способ… пишите!
Фото: Chris Hondros / Getty Images
Часто доктора говорят, что пациенты сами их развращают — приходят с конвертами. Не драться же с ними!
Интересный разговор имел с одной из моих пациенток недавно. У нас в больнице проходят фандрайзинги, где собираются деньги на научную работу. Мы с ней обсуждали моральную сторону вопроса. Я спрашивал, этично ли это — просить у пациентов сдавать деньги в научный фонд, нормально ли? Она говорит: знаешь, во-первых, хорошо, что ты об этом спросил. Я чувствую себя вполне комфортно, когда собираю деньги на научную деятельность. Во-вторых, если ты это обсуждаешь со мной открыто, то я не считаю, что это угроза, что ты перестанешь быть моим доктором, что ты перестанешь меня лечить. А в-третьих, каждый может по своему выразить свою благодарность: кто деньгами, кто волонтерством, кто участием в научной работе и прочее. Диалог с пациентом, как направить его энергию в нужное русло, — это тоже дело врачей. Здесь мне редко, но предлагали деньги в качестве благодарности. Естественно, у меня даже мысли не было их взять, так как это подсудное дело. Но я советовал им вполне легальные способы.
Не получится, что пациенты предложения «поволонтерить» или легально пополнить научный фонд воспримут как добровольно-принудительную обязанность — точно такую же, как «конверты»?
Если посчитают, что это действительно так, или кто-то мне скажет об этом, то, безусловно, это вопрос исследования. Может такое быть? Может. И для России готового решения, как поступать, нет. Об этом должны думать именно российские врачи. Нужно понимать, что коррупционные дела, практика взяток или благодарностей, заканчивается большими репутационными потерями.
Почему вы вдруг вообще решили бороться с российской коррупцией?
Я бы с большим удовольствием оставил эту тему и сказал российским коллегам: зарабатывайте как можете, рад за вас, что вы ездите на замечательных машинах, путешествуете по миру, имеете деньги, не подлежащие налогообложению. На самом деле я просто завидую, и тоже так хотел бы.
У меня к этой проблеме вот какой интерес: несколько лет назад мы с российскими коллегами, с Фондом профилактики рака, создали Высшую школу онкологии. Это выпускники медицинских вузов, которые учатся в онкологической ординатуре, и дополнительно с ними занимаются педагоги со всего мира. Сейчас мы обучаем уже пятый набор. Ребят немного — каждый год поступает примерно по десять человек. Мы в них вкладываем очень много сил. Сейчас уже два выпуска наших молодых онкологов работают в клиниках — и в государственных, и в частных.
Там их пытаются коррумпировать?
По крайней мере, они сталкиваются с этой проблемой. Мне небезразлично, что делают и чем закончат те, в кого я столько времени вкладываю. По большому счету, это не мое дело — что происходит с российскими докторами, с российскими пациентами, кроме тех, с которыми я лично работаю. Но что будет с этими молодыми докторами, меня очень волнует. Мне не все равно, что они получили уникальные навыки в онкологии, но, скорее всего, не могут ими воспользоваться и быть замеченными. Потому что замеченными чаще бывают люди, которые обладают другими способностями: поддерживать существующую коррупционную систему. И коррупция ведь выражается не только в деньгах, но и в непотизме: папа-мама у меня работают, муж-любовник меня прикрывают и двигают по карьерной лестнице. Часто именно это — главные движущие силы в профессиональном росте в России, а не то, что человек умеет и какие навыки у него есть. Вот это мне не все равно. Именно это послужило идеей сессии по коррупции на онкологическом форуме.
Есть какие-то результаты после этой сессии?
Люди стали об этом говорить. Совершенно очевидно для меня, что коррупционные скандалы будут продолжаться. Административными способами на ситуацию никак не повлияешь.
Через месяц в Москве у нас будет по этим мотивам круглый стол с заинтересованными людьми, а заинтересованных в профессиональной среде много. Я уверен, что и в Минздраве нуждаются в каких-то идеях.
Отель Павлиния Отель энд Апартментс 3.5 Айя-Напа Кипр: отзывы, описание, фото, бронирование
Достоинства. Хочется сказать огромное спасибо администрации отеля за отличный сервис, приятную атмосферу и качественное обслуживание! Были в отеле неделю с 04.07.21 по 11.07.21 (мне 25 лет, маме 60. Путешествуем много, чаще по Европе, в Греции 4 раз, так что есть с чем сравнить) Обе одинаково остались довольны отелем! По порядку: 1. Дальность от моря — 2 минуты, от центра города — 10-15 минут прогулочным шагом. 2. Номера новые, светлые, просторные, очень чистые (в 2020 году была проведена реновация) Номер бронировали самый простой, без уточнения вида. По приезду заселили в номер с видом на улицу и море (кусочек моря☺️) и это было приятно. Стоит отметить, что именно с этой стороны отеля по вечерам можно наблюдать потрясающие закаты. В номере: полотенца, тапочки, пляжные полотенца, мини-кухня со всем необходимым, кондиционер, телевизор, стол, стул, диван, бутылка воды(при заезде), косметика (гели, мыло, шампуни, бальзамы, зубной набор), на балконе: стулья, стол, сушка для белья. Звукоизоляция хорошая, шторы плотные. Уборка и пополнение гелей/шампуней ежедневно, уборка качественная. 3. Пляж — песчаный, на заходе в воду +/- 50 см. мелкой-мелкой гальки, потом опять песок. На пляже (муниципальном) есть своя зона для отдыхающих отеля. Лежаки и зонты платные, но отель предоставил ваучер на скидку 25% — действовал все дни пребывания. (Для курящих — на стойках зонтов есть пепельницы). 4. Питание: шведский стол (брать еду можно самостоятельно, во времена covid это стоит отметить плюсиком. Единственное, что просят соблюдать — это ношение масок и полиэтиленовых перчаток в момент набора еды (и то и другое предоставляют гостям при входе в ресторан). Еда. Завтраки: несколько видов блюд из яиц, бекон, колбасная и сырная нарезки, закуски, овощи, выпечка солёная и сладкая, йогурты, хлопья, кофе, чай, 3 вида сока, вода (в том числе детокс-вода с фруктами) На ужин большой выбор разных блюд: салаты, птица, мясо, рыба, паста, мусака, паэлья, ризотто, супы, пицца, закуски, соусы, фрукты, десерты (напитки за ужином платные). Каждый день что-то новое, всё вкусное и свежее. И на завтраках и на ужинах работает открытая кухня (блинчики, оладьи, мясо и т.д. готовит повар при вас) нехватки в еде нет, даже если придёте за 10 минут до окончания приёма пищи. Мест в ресторане достаточно, как внутри, так и на террасе. Официанты моментально убирают столы и быстро рассаживают за ужином. (Для курящих приятный момент, в открытой зоне ресторана разрешено курение) 5. При выезде на ранние экскурсии отель предоставляет сухой паёк (выделила как отдельный пункт так как наслышана, что в других отелях Крита с этим бывают проблемы). 6. В отеле есть бар (платный), работает примерно до 23:00, небольшой фитнес зал, багажная комната (с душем, феном, гелями, шампунями и полотенцами!! гости отеля могут спокойно собраться при позднем отъезде в день выселения), СПА-центр (при заезде был предоставлен ваучер на 15 минут бесплатного массажа на каждого гостя, но мы к сожалению так и не дошли до него). 7. Анимация: через день проводились тематические вечера — греческий вечер, выступление гитариста, фокусы, живая музыка. 8. Бассейн чистый, небольшой, запаха хлорки не обнаружено. Народу было немного, поэтому лежаки часто оставались пустыми. 9. Также хочется отметить хорошую работу сотрудников ресепшен, все возникающие вопросы решаются оперативно и с улыбкой. Регистрация в отель при заселении проходила через QR-код на смартфоне (интересное нововведение) всё быстро и удобно. Отель подойдёт для всех категорий туристов, но для семей с детьми, которым нужны какие-то грандиозные развлечения на территории отеля, лучше будет выбрать что-то другое. Состав отдыхающих смешанный: немцы, англичане, испанцы. Русских было мало (и лично я отмечаю это как плюс). Вывод простой: Я 100% вернусь в этот отель, если еще раз поеду в Ретимно и буду рекомендовать! Прикрепляю фото и желаю отелю процветания, а туристам хорошего отдыха!
«Я не самый удачливый инвестор»
Менеджмент / Интервью Эксклюзивно по подпискеРубен Варданян рассказывает о том, как пытается изменить мир, о своих инвестициях, офисе будущего и о том, почему сетевые связи станут важнее государств и институтов
Социальный предприниматель Рубен Варданян / Андрей Гордеев / Ведомости
Уйдя из Сбербанка, которому продал «Тройку диалог», Рубен Варданян создал инвестиционный бутик «Варданян, Бройтман и партнеры», Philin, помогающую создавать инфраструктуру для благотворительности, и Phoenix Advisors, занимающуюся вопросами защиты благосостояния и подготовкой плана преемственности. Эта проблема особенно беспокоит бывшего инвестбанкира: многим российским бизнесменам первой волны сейчас 50–70 лет, и в ближайшие 20 лет остро встанет проблема передачи состояний – впервые в новейшей истории России.
Найти в графике Варданяна час на интервью оказалось непросто – договаривались мы за месяц. Он объясняет, что участвует в 62 проектах, но в подчинении у него всего пять человек. Мир меняется на глазах, и Варданян пытается этому способствовать и в чем-то забежать вперед – он всегда играл вдолгую. Он считает, что глобальная конкуренция будет идти не за деньги и ресурсы, а за людей, и связи и сети становятся важнее институтов и даже государств. Многих стремительные перемены пугают – отсюда глобальная тяга к прошлому: оно привычно и понятно. Варданян же пытается убежать от проблем в будущее.
– У вас много проектов: [бизнес-школа] «Сколково», помощь в передаче бизнеса и благотворительности, другие. Как бы вы сами себя описали – кто вы сейчас?– У меня дежавю. В 1991 г., когда я говорил, что я инвестиционный банкир, меня спрашивали: «Можешь объяснить: ты банкир коммерческий? Дашь кредит?» Я отвечал, что не даю кредитов. Мне говорили: «Значит, ты не банкир. Ну тогда кто ты? А инвестицию дашь?» Я отвечал: «Нет, не дам. Я профессиональный посредник, который должен помочь сделать сделку». Помню, как тяжело было объяснить, что же такое инвестиционный банкир и чем я занимаюсь.
Сегодня я снова говорю слова, которые вызывают непонимание: я социальный предприниматель и венчурный филантроп. Большинству людей это непонятно: филантроп не может быть венчурным.
– Интуитивно понятно, что это такое.
– Исходя из убеждения, что мир становится все более взаимосвязанным, я пытаюсь сказать, что мы движемся от модели «здесь зарабатываю, а здесь занимаюсь благотворительностью» к модели общества, где все это будет смешиваться. И очень сложно выстроить это новое мировосприятие. Само понятие impact investment (инвестирование с социальным эффектом) возникло в 2007 г., т. е. ему всего 10 лет на Западе, а в России и того меньше. Существует много спекуляций на эту тему, разных трактовок самого понятия. Но я сейчас делаю 62 проекта, которые так или иначе относятся к impact investment.
«Мы идем в совершенно новый мир»
– 62, я не ослышался?
– Да, сейчас в том или ином формате реализуется 62 проекта с моим участием. Понятно, что меня спрашивают: как это можно делать? Мы привыкли к иерархической модели с четкой структурой подчинения: есть глава холдинга, председатель корпорации, в этой корпорации есть начальники, подчиненные и т. д. Но мир сегодня движется к сетевой модели: в одной ситуации я начальник, в другой – подчиненный; в одной ситуации я миноритарный акционер, в другой – даже не акционер. Все наши проекты между собой объединены общими темами, ценностями и создают одно общее пространство, в которое они естественно встроены. И во все я вовлечен благодаря своему интеллектуальному и финансовому вкладу, нематериальной поддержке и тому, что объединяю большое количество разноплановых людей.
Если рассказать про каждый проект в отдельности, что-то будет более интересно читателям, что-то менее, но в целом это экосистема, которая адресует одновременно три ключевых вызова. Глобальное образование, различные формы миграции и программа sustainable development (устойчивое развитие), которая должна быть реализована в 148 развивающихся странах.
Мы привыкли мыслить тоннелями и жить в индустриальной модели с разделением труда и узкой специализацией, пригодной для конвейера: ты журналист, я банкир, он политик или госчиновник. Эта модель характерна для промышленного капитализма. Что это такое? Ты должен сконцентрировать капитал, построить большой завод, который будет производить танки или самолеты, создать большой банк и т. д. Такая модель существовала 200 лет. В ней нужны были сильное государство, доступ к природным ресурсам и концентрация капитала, которые обеспечивали конкурентное преимущество. Но сегодня мир идет к совершенно другой модели, основой которой будет не капитал, а талантливый человек. Будущее за широко образованным человеком, работающим на стыках разных областей знания. Конечно, это случится не сегодня, это тренд ближайших 20–50 лет.
– Что же пошло не так?
– Мы находимся в ситуации идеального шторма: одновременно происходит огромное количество изменений, суммарный эффект от которых многократно возрастает. Люди больше не доверяют институтам, но доверяют сетям. Социальные сети и криптовалюта – примеры того, что сети становятся важнее, чем институты. Но механизмы сетевого взаимодействия уже существовали в истории. Например, Ганзейский союз: немецкие купцы вели торговлю от Скандинавии до Португалии и России и плевать хотели, кто правил городами, которые входили в Ганзу. Они выписывали свои бумаги, которые можно было конвертировать в огромное количество товаров. И эта сеть функционировала несколько столетий, при том что не было электронной почты и других способов оперативной коммуникации. Сегодня технологические возможности обеспечивают скорость операций, но по сути ничего не поменялось – все уже было и будет снова.
Выясняется, что деньги вдруг становятся менее важны. Недавно я встречался с парнем, которому 22 года и который заработал несколько миллионов долларов на том, что джойстиком играл в футбол, а почти 30 млн человек на это смотрели. Ты можешь это объяснить? Или покупку WhatsApp за $23 млрд – причем у компании даже нет бизнес-модели. Я недавно учился в Гарварде, и мы разбирали этот кейс: там не то что на момент покупки не было дохода, но его и потом не видно. У нас была дискуссия, может ли такая компания столько стоить.
О знакомых откровенно
– Михаил Задорнов заявил, что модель бизнеса «Росгосстраха» никогда не была направлена на то, чтобы приносить акционерам легальную прибыль, и в компании сверху донизу царило воровство. Вы участвовали в приватизации «Росгосстраха» и до 2013 г. входили в совет директоров – это правда?
– Я с уважением отношусь к Михаилу Михайловичу как к профессионалу, но я немного удивлен, надеюсь, что это не просто голословное заявление, а у него есть какие-то факты, которые это подтверждают. Когда я был в совете директоров, там не было элементарно компьютеров, это была разрозненная компания, банкрот, но она менялась на глазах и преобразовалась в компанию другого уровня. Много сил менеджмента и собственников было вложено в развитие «Росгосстраха».
– Еще одно откровение: Зиявудин Магомедов, с которым вы вместе жили в общежитии МГУ, арестован по обвинению в хищениях и создании ОПГ. Вы в это верите? Не хотите за него поручиться, как РСПП за Владимира Евтушенкова или Анатолий Чубайс за Бориса Вайнзихера? Он участвовал в ваших проектах? Если да, то что будет с этими деньгами? Возьмете ли новые?
– Мы с Зией и Магой жили в общежитии МГУ, и я переживаю за их судьбу, надеюсь на честное и беспристрастное отношение к ним. Если будет возможность как-то помочь в рамках установленных норм – конечно, с удовольствием. Зия участвовал в наших благотворительных проектах, но совместного бизнеса у нас не было.
Надо принять факт, что талантливый человек становится гораздо важнее, чем деньги. Люди платят за уникального футболиста Неймара $250 млн и готовы платить $500 млн. Это не просто рост стоимости футболиста, это девальвация денег вообще. Думаю, что за Илона Маска заплатили бы и миллиард, если бы он надумал переехать в другую страну. Думаю, Саудовская Аравия готова выложить такую сумму, лишь бы он переехал к ним.
Некоторые считают, что в будущем нужны будут только технари. Я с этим полностью не согласен – нужны будут широко образованные люди с глубоким гуманитарным и техническим образованием.
Родился в 1968 г. в Ереване. Окончил экономический факультет МГУ им. М. В. Ломоносова. Окончил курсы по развивающимся рынкам Merrill Lynch в Нью-Йорке (1992), прошел краткосрочные программы в INSEAD (Фонтенбло, Франция, 2000), Гарвардской бизнес-школе (2001, 2005, 2018), Йельском университете и Высшей школе бизнеса Стэнфордского университета (2012 и 2013). В 1986–1988 гг. проходил срочную службу в армии
1992
Исполнительный директор, затем президент «Тройки диалог»
2002
Генеральный директор компании «Росгосстрах», в 2004 г. возглавил совет директоров
2005
Председатель совета директоров «Тройки диалог», в 2006 г. стал президентом бизнес-школы «Сколково»
2012
После слияния «Тройки диалог» со Сбербанком – соруководитель «Сбербанк CIB»
2014
Сооснователь международной школы UWC Dilijan
2015
Соучредитель международной гуманитарной инициативы «Аврора»
Мы движемся от организованных, прописанных процессов и процедур в системный хаос, который работает на agile-методах. Будут необходимы новые навыки, профессии: толмач, коммуникатор, которые будут объяснять видение, переводить из одного контекста в другой. Важнейшей в принятии решений будет креативная составляющая, а креатив всегда возникает на стыках различных областей и трендов. То есть, например, бизнесмен, биолог, спортсмен должны объединиться в команду и на стыке своих областей придумать что-то совершенно новое. И это очень непросто, человечество не привыкло так жить.
После развала СССР мир из биполярного перешел в однополярный, а теперь в многополярный. Мы привыкли к противостоянию двух империй или доминированию одной. Всегда было несколько ярко выраженных центров, а все остальное – сателлиты.
Развитие технологий, социальные изменения, многополярный мир приводят к большой неопределенности. Мы боимся будущего и ищем опору в прошлом, потому что, каким бы тяжелым оно ни было, мы его пережили. Мы идем по пути упрощения и закрытости, поэтому возрастают националистические, популистские и изоляционистские настроения. Поляризация в обществе растет не только по материальным параметрам, благосостоянию, но и по ментальности. 90% читателей «Ведомостей» путешествуют по миру, а подавляющее большинство населения России не только не выезжает за рубеж, но и не имеет загранпаспортов, и думают они совершенно по-другому, и смотрят на мир другими глазами.
– И какой выход?
– Смотреть на эти тренды и думать, какие есть варианты. Я вижу три. Первый – изолироваться. Построить собственный монастырь или замок, создать свой замкнутый мирок – вот моя семья, работа, я пишу свои статьи, условно говоря, и минимизирую свою вовлеченность в то, что происходит в мире. Второй – плыть по течению. Видеть и принимать происходящие в мире изменения, понимая, что ты не в состоянии что-либо изменить. Третий вариант – попытаться что-то изменить. Это мой выбор – я пытаюсь повлиять на происходящие изменения.
Например, делаю проекты в области образования. Сейчас мы в Дилижанской школе обсуждаем курс, который обучал бы детей, что такое privacy. Выяснилось, что поколение, выросшее с Facebook и Instagram, не знает, что это такое. Им надо объяснять, что есть твоя личная территория, неприкосновенность частной жизни. Или, например, такое явление, как кибербуллинг. Когда на улице на тебя нападет хулиган, ты знаешь, что можно вызвать полицию или дать сдачи. А что делать, когда атакуют в интернете? Где получить эти знания?
Раньше опорой нам служили семья, община, религия. Они вырабатывали и регулировали нормы поведения в обществе и обеспечивали их передачу из поколения в поколение: вот так-то себя вести не принято, иначе станешь изгоем. Постепенно эти функции стало брать на себя государство. С появлением национальных государств люди стали идентифицировать себя по национальности. Религия стала сменяться идеологией, соответственно, появилась самоидентификация по партийной принадлежности. Потом по принадлежности к той или иной корпорации. Например, я работаю в «Ведомостях» и ощущаю свою принадлежность к определенной корпоративной культуре, разделяю определенную картину мира.
И вдруг все это стало размываться. Мы оказались в идеологическом вакууме: ни семья, ни церковь, ни корпорации больше не служат для нас моральными ориентирами и регуляторами. Доверие к государству и другим ключевым институтам подорвано, они находятся в кризисе и больше не могут нас защитить. Человек остался один на один с глобальными проблемами. Единственная надежда – объединиться с теми, кому доверяешь, с кем можешь общаться регулярно и что-то делать вместе. Это может быть небольшая сеть людей из разных областей, вообще никак не связанных с твоей профессиональной деятельностью, но похожих на тебя. В сети нет одного центра, есть только связанные друг с другом узловые точки.
Наши проекты тоже основаны на сетевом взаимодействии. Вот меня спрашивают, сколько у меня подчиненных…
– Я тоже хотел спросить потом.
– Я говорю: ну, наверное, человек пять – водитель, помощники. А сколько людей сейчас работает над проектами? Около 2500. И как оценить, кто кому подчиняется? Мы же привыкли к четкой модели: ты или лев, хищник, или жираф, травоядное.
В сегодняшнем мире четкого разделения больше нет. Семья, бизнес, наследие в широком смысле слова – все взаимосвязано. И все так или иначе связано с тремя ключевыми трендами, о которых я уже говорил: глобальным образованием, глобальной миграцией и sustainable development. Вот этим я и занимаюсь в России, в Армении и во всем мире, если кратко.
Объединяют якорные проекты
– Перейдем к конкретным темам. Вы много говорите о миграции – какие у вас там проекты?
– Начнем с того, что мы живем в период больших переселений и демографического дисбаланса. Такие периоды уже были в истории человечества, и ни одна стена, физическая или ментальная, не выдержала миграционных потоков. Есть пять видов миграции и мигрантов. Во-первых, беженцы – не только из-за военных конфликтов, но и из-за изменения климата. Во-вторых, экономические мигранты из развивающихся стран, которые стремятся обосноваться в более благополучных странах. В-третьих, миграция мозгов, когда высококлассные специалисты меняют страну из желания самореализоваться и работать среди себе подобных, и такие мигранты часто являются драйверами изменений. В-четвертых, миграция благосостояния, когда люди хотят оптимизировать налогообложение или ищут более привлекательный инвестиционный климат. И в-пятых, миграция «серебряного» возраста, когда пожилые люди выбирают, где провести остаток жизни. Это совершенно разные потоки, и концентрация тех или иных типов мигрантов в разных странах принципиально влияет на ситуацию в них. Например, благодаря концентрации лучших умов и талантов образуются хабы, подобные Кремниевой долине. В Лондоне 400 000 французов, которые поменяли место жительства из-за того, что в Великобритании более подходящая для них система налогообложения, при том что (скажем откровенно) у французов с британцами исторически не самые лучшие отношения.
Второй тренд – sustainable development. Из 210 стран 148 – развивающиеся. Разрыв между ними очень большой, а так как мир взаимосвязан, миграционные потоки могут привести к существенному дисбалансу. Чтобы этого не случилось, ООН объявила 17 целей устойчивого развития. На их реализацию требуется $4 трлн в год. Из них имеется лишь $1,5 трлн. Чтобы восполнить дефицит, надо привлечь к повестке устойчивого развития бизнес и HNWIs. Кроме того, $4 трлн в год нужно не только поднять, но и эффективно освоить. И как традиционные институты развития с их ограниченными ресурсами и повесткой смогут с этим справиться? Тем более что им приходится взаимодействовать зачастую с краткосрочным подходом правительств, у которых нет эффективных механизмов решения проблем.
Наконец, глобальное образование – это одновременно и главный вызов, и отправная точка в достижении тех 17 целей. Мир меняется, и нужно будет постоянно учиться. Мы участвуем и в локальных, и в глобальных образовательных проектах. На примере Армении мы строим новую модель, где именно частно-государственное партнерство, а не наоборот будет драйвером. И очень важную роль будет играть диаспора.
– Меня часто об этом спрашивают, и я говорю: везде. Мы пытаемся построить экосистему, в которую можно привлечь несколько групп людей. Это владельцы бизнеса с капиталом от $50 млн до $1 млрд. Для них меньше всего услуг на рынке: они слишком большие для private banking и недостаточно большие для собственных family-офисов. Следующая группа – это профессионалы, топ-менеджеры, у которых некий кризис среднего возраста и они начинают задумываться о смысле жизни, и миллениалы с другими ценностями и новым взглядом на вещи.
В этих трех трендах, о которых мы говорили, мы пытаемся найти интересные проекты на стыке коммерции и благотворительности, которые будут иметь мультипликативный эффект. У проектов есть несколько составляющих – они базируются на участии большого количества заинтересованных людей, которые формируют сеть, network. Есть якорный яркий проект, который привлек этих людей. И есть платформа, которая должна это поддерживать, потому что один из минусов сети в том, что это неустойчивая система, она быстро распадается.
Сейчас объясню. Как думаешь, какая одна из самых влиятельных в мире организаций, построенная по сетевому принципу?
– Ты очень удивишься – FIFA. По объему денег она крупнее, чем все прочие. Еще Международный олимпийский комитет. Их платформы обеспечивают организацию спортивных мероприятий, а якорные проекты – чемпионат мира по футболу и Олимпийские игры.
– Но при этом там четкая иерархия.
– Там другая проблема – если нет системы сдержек и противовесов, правильной, прозрачной коммуникации, в отсутствие иерархии платформа начинает доминировать, менеджмент получает монополию и начинает такие денежные потоки контролировать, что становится самостоятельным и никем не контролируемым. И только американцы, используя, как мы бы сказали, понятийные рычаги давления, могут снять кого-то.
– То есть вы ищете якорные проекты?
– Посмотри, какие у нас проекты: якорный проект – премия «Аврора», при этом платформа – это гуманитарная инициатива «Аврора». Якорный – Татевская канатная дорога, а платформа – развитие туризма и культурного наследия. Якорный – международная школа UWC Dilijan, платформа – весь образовательный кластер. Якорный – «Сколково», платформа – предпринимательская. Или новый проект FAST, это научно-технологическая платформа. И смотри, сколько людей мы объединили. В консультативный совет вошли 20 выдающихся людей из разных областей науки и технологий со всего мира. Смотри! (Открывает сайт платформы, показывает членов совета.) Вот [лорд Ара Дарзи] пионер малоинвазивной хирургии и бывший заместитель министра здравоохранения Великобритании; это [Ованес Авоян] человек, основавший в Армении компанию PicsArt, которая стоит сотни миллионов долларов; это [Андре Андонян] управляющий партнер McKinsey в Японии; это [Юрий Оганесян] ученый, в честь которого назван химический элемент оганесон; Михаил Погосян, Давид Ян… Еще молодые ученые со всего мира. И они не подчиняются мне, но все они часть этой платформы.
А еще есть здравоохранительная, филантропическая, финансовая и урбанистическая платформы, а также платформа для социального предпринимательства. И на каждой реализуются якорные проекты в разных местах. И все эти платформы требуют $20–25 млн в год.
– Что объединяет на этой платформе этих совершенно разных людей из разных областей?
– Якорные проекты – например, сделать технологический университет XXI в., уникальный исследовательско-предпринимательский центр в Армении, вообще экосистему, которая была бы привлекательна для талантливых людей.
Мы считаем, что талантливый человек принимает решение о переезде в ту или иную страну, исходя из четырех факторов. Во-первых, если понимает, что может самореализоваться, – ему должно быть интересно работать с такими же талантливыми и амбициозными людьми. Во-вторых, если доступна очень хорошая система образования для всех, потому что учиться надо будет и его детям, и ему самому. В-третьих, хорошая система здравоохранения. И наконец, комфортная среда: экология, образование, логистика и транспорт, безопасность в широком смысле слова. Вопрос будет даже не столько в стране, сколько в точках концентрации всех ресурсов.
Раньше как было: университет – это обучение. Потом к обучению добавились исследования. Потом добавилась коммерциализация. А сейчас у нас будет еще и сеть.
Почему бизнес-школа «Сколково» объединила 18 очень разных учредителей? Не по команде же! Был яркий проект, их зацепила интересная идея. Посмотри на отборочную комиссию «Авроры» – ни у кого в мире нет такой, даже у Нобелевского комитета: Бернар Кушнер, соучредитель «Врачей без границ»; Ширин Эбади, первая женщина-судья в Иране и лауреат Нобелевской премии мира; еще два лауреата этой премии – Лейма Гбови, защитница прав женщин из Либерии, и Оскар Ариас из Коста-Рики, единственный человек, который, будучи нобелевским лауреатом, второй раз стал президентом; Эрнесто Седильо, бывший президент Мексики, который провел в стране демократические и социальные реформы; Хина Джилани из Пакистана, которая была специальным представителем генерального секретаря ООН по работе с правозащитниками; Саманта Пауэр, бывший постоянный представитель США при ООН. А также экс-президент Ирландии и бывший верховный комиссар ООН по правам человека Мэри Робинсон, бывший министр иностранных дел Австралии и почетный президент Международной кризисной группы Гарет Эванс, лорд Ара Дарзи и Вартан Грегорян, президент Корпорации Карнеги в Нью-Йорке и соучредитель «Авроры».
Это люди, которых нельзя зацепить деньгами. Им нужна идея. Вот почему это много времени и сил занимает, почему я постоянно путешествую по миру и могу уделить только час времени: коммуникация становится важнее, чем сумма на счете в банке и роскошный кабинет.
Есть иллюзия, что только часть вещей будет меняться. Я выкупил «Романов двор», потому что понимаю, что и офисные центры будут меняться – офисное пространство будет становиться совсем другим, исходя из тех трендов, о которых я говорил.
«Я могу сломать шею не один раз»
– И какой же он, офис будущего?
– В моем понимании, офис будущего вообще никакого отношения не имеет к индустриальной модели, где контора – это место, где служащие трудятся в рабочие часы. Концепция офиса с кабинетами начальников и open space для остальных уйдет. Коворкинги будут не только для стартапов – для всех. В центре города будет переговорная зона, работающая 24/7, куда люди будут приходить и общаться. Дети смогут приходить и общаться с родителями. Здесь можно будет смотреть фильмы, проходить программы обучения и развития, потому что для креатива очень важна среда, люди, с которыми ты общаешься. У людей голод на общение, поэтому с такой скоростью появляются новые Кашпировские и Чумаки, но, когда эта пена спадет, нужна будет вдумчивая, серьезная площадка для обсуждения. В «Романовом дворе» будет несколько лекционных точек, есть возможность устраивать много интересных мероприятий. Мы хотим сделать место, где разные экосистемы будут пересекаться – выпускники бизнес-школы «Сколково» и бывшие сотрудники «Тройки», клуб, куда они будут приходить, общаться, вместе работать. У нас изначально есть инфраструктура: три кинозала, несколько кафе, фитнес-центр, сигарный клуб, 250 парковочных мест. Будет зона для культурных клубных мероприятий. Мы планируем и большие мероприятия в партнерстве с командой, организующей бизнес-форум «Атланты» во главе с Михаилом Ворониным, выпускником «Сколково».
– Здесь, наверное, метров 300 от Кремля. Вы хотите сказать, что в золотое место люди будут приходить пообщаться?
– Платить деньги люди будут за возможность участвовать в этом клубе. Не все помещение станет клубом, но то, что офис без по-новому организованных общественных зон будет менее привлекательным, – это 100%. Компании будут выбирать именно такие места, я уверен. Я много езжу по миру, вижу, как происходит трансформация офисного пространства. Офисные помещения всегда отражали корпоративные модели. Раньше в Америке идешь по этажу вице-президентов – тот, у кого угловой кабинет, важнее всех остальных. Эта модель уходит. Сейчас приоритет – арендовать в гибком режиме, поэтому Airbnb и WeWork такие популярные.
Мы построили третью очередь «Романова двора» – самая шикарная часть с видом на церковь, удивительно красивое место. Когда российские потенциальные арендаторы смотрели помещение, говорили: «Здесь будет кабинет начальника». Западные компании говорили: «Здесь будет зона для встреч с клиентами – чтобы все видели, какие мы крутые». А недавно пришли из одной компании и сказали: «Здесь у нас будет кафетерий, зона для отдыха». Наш менеджер спросил: «Для кого?» и был в шоке, когда узнал, что для сотрудников.
Сегодня люди могут прийти в офис в любое время суток. Например, тебя, Боря, удержать в рамках было бы очень сложно. Талантливый человек – это уникальная ценность, и заставлять его жить в рамках должностной инструкции бессмысленно. Поэтому приходите, когда хотите, уходите, когда хотите, только делайте свое дело – лишь бы креатив был, лишь бы создавали уникальные продукты.
Мы еще далеки от этой культуры. Мы еще живем в индустриальной модели, где «ты начальник – я дурак». Поэтому я говорю про тренды.
– И долго до этого?
– Лет 25. Много это или мало? Не так уж много. Понимаешь, эти тренды неизбежны. Как долго «Газпром» будет трансформироваться? Не знаю. И будет ли вообще… Сможет ли Россия встроиться в эти изменения? Я не знаю. Но точно знаю, что это то, куда движется мир.
Мне говорят: «Не получится ничего, мы все равно получим какую-нибудь плохую, искаженную версию». Значит, просто не надо ничего делать, надо закрываться в своем домике, уезжать куда-нибудь в Новую Зеландию и там спокойно ждать, пока твои печальные предсказания сбудутся. Но если ты веришь, что возможно что-то изменить, то пытаешься это делать. Приходишь в «Романов двор» и пытаешься сделать из него лучший офисный центр, поэтому надо меняться и развиваться. О’кей, может не получиться, можно шею сломать, и я уверен, что я могу сломать шею не один раз, но надо пытаться.
– Это правда похоже на утопию. Вы сами так не считаете?
– Считаю – в том, что она может не реализоваться. В 1991 г. мне тоже говорили: «Какая рыночная экономика?» Напомню, я начал работать в «Тройке диалог» в декабре 1990 г., тогда еще был Советский Союз и в стране было всего две публичные компании. 25 декабря вышло первое постановление РФ о регулировании акционерных обществ и рынка ценных бумаг. И мне говорили: «Рубен, это полная утопия. Того, чем ты сейчас занимаешься, никогда в России не будет. Государство всегда будет контролировать и влиять». И надо признать, и те и другие были правы: 25 лет прошло – видишь, как все сложилось. В тренде я был прав, но, к сожалению, ошибся в размерах.
20 лет назад я был уверен, что в России будет 20 млн клиентов фондового рынка, что у нас будет хотя бы 10–15 компаний, где доля крупнейших акционеров будет меньше 5%. Но мы прошли большой путь: тогда никто не знал, что такое акция, а что облигация, а теперь на фондовом и валютном рынках работает несколько миллионов человек. У нас есть биржа, и она технологически очень неплохая, есть несколько интересных компаний с разными историями позиционирования. Да, никто не верил – утопия.
Можно ли ставить под сомнение, что у меня получится? Сто процентов! Можно ли сомневаться в том, что тренды, о которых я говорю, не сбудутся? В России – очень может быть. Но в том, что это общемировые тренды, я уверен.
«Трамп убил идею»
– Вы сказали, что хотите превратить «Романов двор» в такой офис будущего, поэтому выкупили его у партнера. А мне слышится, что вы даже партнера [Гагика Адибекяна, с которым Варданян инвестировал в недвижимость] не смогли убедить в своем видении.
– Нет, это длинный проект. Мой партнер старше меня на 17 лет, мы с ним 20 лет вместе работали. Он теперь живет больше за рубежом, у него дети, которым больше интересна торговля, чем офисы. Так что это был вопрос долгосрочности и выбора того, что интересно. К тому же офисные помещения – это сложный бизнес. Например, из «Романова» съехал «Сбербанк CIB», бывшая «Тройка». Конечно, надо ближайшее время пережить, какое-то время потерпеть, не платить дивиденды. Это непривычно. Мы же все помним, как жили до 2008 г., когда деньги – сотни миллионов долларов – просто падали с неба.
– То есть развод был по его инициативе?
– Нет, это моя инициатива, но он имел право выбора.
– Почему вы так решили?
– Потому что понимал, что надо меняться быстро и резко, и в данной ситуации лучше, чтобы такие риски каждый брал на себя сам.
– Какая ваша инвестиция самая удачная?
– Я знаю, что меня закидают тухлыми яйцами, но ничего более удачного по сделкам, чем «АвтоВАЗ», у меня не было. В проект никто не верил, но выиграли все. Компания, обеспечивавшая 1% ВВП страны, умирала. Я не говорю, что «АвтоВАЗ» стал суперуспешной компанией, но, получив в партнеры Renault, стал лучше делать машины. Стал частью глобального концерна. Государство за копейки вернуло себе 25%. Финансовые инвесторы заработали хорошие деньги. Акционеры получили ликвидный рынок, структура акционерного капитала стала прозрачной. Французы получили долю рынка, о которой мечтали, им было важно конкурировать с немцами. Мы получили фантастический опыт и возможность заработать. Но весь проект занял восемь лет.
– Это все же был проект «Тройки». А лучшая из ваших личных инвестиций?
Все сойдутся в «Романовом дворе»
«Мы хотим сделать место, где разные экосистемы будут пересекаться – выпускники бизнес-школы «Сколково» и бывшие сотрудники «Тройки», клуб, куда они будут приходить, общаться, вместе работать. У нас изначально есть инфраструктура: три кинозала, несколько кафе, фитнес-центр, сигарный клуб, 250 парковочных мест. Будет зона для культурных клубных мероприятий. Планируем и большие мероприятия», – рассказал Рубен Варданян.
– У меня никогда не было крупного личного портфеля, я работаю с людьми – инвестирую через фонды, участвую в клубных сделках. Никогда не был портфельным инвестором. Есть разные вложения в разных странах: Индии, Германии, Бразилии, но доминирующие вложения в России. Какие-то выстрелили, какие-то нет. Была очень небольшая инвестиция в Tesla: $100 000 положил – $700 000 снял. Совершенно случайно получилось, товарищ предложил поучаствовать, я тогда не верил в эту компанию. В другую компанию вложил – все потерял, потому что, к сожалению, Трамп убил идею. Хотя идея была гениальная.
– Что за идея?
– Разработка промышленного производства этанола и компонентов дизельного топлива – инвестиция в зеленую экономику. Но он не дал им шанса. Должен сказать, я не самый удачливый инвестор. Лучше буду вкладываться в людей, которые делают уникальные вещи. Есть интересная небольшая инвестиция в индийский фонд private equity, но основные мои вложения в России.
– В каких проектах вы подчиненный?
– UWC Dilijan – там Вероника [Зонабенд, жена Варданяна] руководит. В FAST, о котором мы говорили, я хоть и основной донор, но не председатель совета директоров, это мой коллега предприниматель Артур Алавердян. Другой – Leadership Centre, специальный центр обучения лидерству. В этом проекте я один из контрибуторов, но ведет его Пьер Гурджян, президент совета директоров Брюссельского свободного университета. В «Сколково» я один из 18 учредителей, у меня нет никаких дополнительных прав. В Америабанке все ключевые решения принимает локальная команда менеджеров.
«Доверие – экономическая категория»
– На Петербургском экономическом форуме одной из ключевых тем будет проблема доверия. Вы столько лет об этом говорите…
– …что уже всем надоело. Я как заяц, у которого сто песен – и все про морковку. Я и раньше говорил, и сейчас говорю, что кроме эмоционального фактора доверие – это экономическая категория. Недоверие повышает транзакционные издержки. Когда миллион мужчин в России, которые могли бы повышать добавленную стоимость продукта, вместо этого занимаются охранной деятельностью, не имеющей на самом деле никакого отношения к безопасности, – это потеря прямая, экономическая.
Или другой пример: могли бы закрыть сделку в течение двух месяцев, а закрываем в течение восьми только потому, что не доверяем друг другу. То есть мы потратили на шесть месяцев больше, юристы на нас заработали в 5 раз больше. И это уже чистая экономика.
Наконец, доверие имеет прямую связь с долгосрочными проектами. Можно рассуждать, хороший ли проект бизнес-школа «Сколково» или плохой, но это долгосрочный проект с 20-летним горизонтом, частная инвестиция в страну. Сколько еще таких проектов в России? Сразу видно, готовы люди коммититься на 20 лет вперед или нет. Вот, например, Никита Мишин делает Новую школу. Это очень важный сигнал – значит, люди хотят потратить часть своих денег, чтобы создать то, что будет работать и через пять, и через 10, и через 20 лет.
Когда приезжаешь в новый город, ты можешь оценить деловую активность по количеству работающих строительных кранов – так и будущее страны видишь через количество частных долгосрочных проектов, и я надеюсь их будет больше.
– Вы в одном из выступлений перечисляли вызовы, которые стоят перед Россией. В частности, отмечали изоляционизм.
– Я не являюсь макроэкономистом, но, на мой взгляд, сценариев для России всего четыре. Первый – Россия интегрируется с Европой. Этот сценарий был мечтой для многих, в том числе и для меня, потому что это win-win. Европа не может одна конкурировать с американским рынком, китайским и индийским. И Петр I, и Екатерина II привлекали сотни тысяч европейцев в Россию, и это очень сильно повлияло на то, что происходило в XVIII–XIX вв. К сожалению, этот сценарий пока пробуксовывает, но я верю, что мы найдем механизмы к нему вернуться. Второй сценарий – Россия интегрируется с Китаем. Такая попытка предпринимается, но надо найти баланс, она очень опасная, потому что на границе с Россией живут 300 млн человек. Какой же там может быть интеграционный процесс? Это поглощение. И Казахстан этого боится, и многие другие. Третий сценарий – пытаемся восстановить экономическое единство на постсоветском пространстве, интегрировать Украину, Казахстан, Белоруссию, Армению в экономический или какой-то другой союз. Но сделать это будет очень сложно, учитывая сегодняшнюю ситуацию с Украиной. Четвертый сценарий – ничего не делаем и живем как жили. Но, не меняя размера рынка и не решая демографической проблемы, нам будет очень сложно удержать страну в сегодняшней модели, это самый опасный сценарий.
«Люди выбирают модель «преемник и наследники»
– Вы в последнее время много говорите о проблеме передачи состояний. Почему вы считаете это столь важным?
– Это один из вызовов, стоящих перед Россией, он связан с понятием частной собственности.
Многим из бизнесменов первой волны сегодня 50–70 лет, в развитых странах по разным причинам в течение ближайших 20 лет активы объемом порядка $70 трлн поменяют владельцев. И вот здесь возникают вопросы: как сделать так, чтобы и дети, и внуки продолжили семью и род, какой след я оставлю и как меня запомнят.
В России передача благосостояния будет происходить впервые за последние 100 лет, у нас эта культура потеряна после революции 1917 г. Если в судах будет одновременно разбираться 5000 исков о наследстве, то мы получим уже не частную проблему семьи Орловых с банком «Возрождение», а экономический коллапс.
– 5000 исков – о каких деньгах идет речь?
– Есть широкий спектр, надо понимать, что даже квартира в пределах Садового за $1 млн – это достаточно большой актив. Это несколько сотен тысяч человек по стране. Нас интересуют люди не из первой сотни Forbes. Ориентировочно вот такого образа: у тебя $500 млн активов – условно говоря, завод, на $30–40 млн недвижимости, $10–50 млн каких-то ликвидных активов или частных инвестиций. При этом тебе уже 60 лет, а дети не хотят заниматься твоим делом. Как бы ни казалось, что каждая семья уникальна, выбор вариантов ограничен.
Первый вариант – ты говоришь: «После меня хоть потоп. Что хотите, то и делайте, дальше разбирайтесь между собой сами». В этом случае ты делаешь несчастными своих близких, и с большой долей вероятности они могут остаться практически ни с чем. Второй вариант – решаешь все продать, а деньги поделить между наследниками. Но продать сейчас очень сложно. На IPO выйти сложно, продать тоже – нет ликвидности, покупателей не наблюдается, бизнес построен на связях и потоках, которые легко не продашь. Третий вариант – назначаешь менеджмент, который будет управлять бизнесом и выплачивать наследникам дивиденды. Но мы помним известное высказывание, что важно не количество акций, а кто контролирует денежный поток и принимает управленческие решения. Поэтому для реализации этого варианта надо построить правильное корпоративное управление, важны профессиональные финансовые партнеры, я имею в виду private equity фонды, которых мало, но, я думаю, будет рост в ближайшее время. Четвертый вариант – ищешь преемника среди своих родных и близких, но его подготовка может занять от 3 до 10 лет, это требует времени, усилий и готовности обеих сторон. Обычно отношения «отцы и дети» не очень простые. Пятый вариант – ты говоришь: «Никому ничего» (пишется слитно или раздельно?) и пытаешься передать все, например, любимой кошке или отдать на благотворительность. Но это не так просто в рамках российского законодательства и требует нескольких лет подготовки. И наконец, шестой вариант – ты тратишь все сам при жизни. На какие цели – у каждого свой выбор.
– Хорошо, вот человек, у которого как-то структурированы активы. Часть в офшорах, часть здесь. Какая-то ситуация в семье. Он приходит к вам: «Рубен, посоветуйте!» Что вы ему предлагаете?
– Как я уже сказал, есть три вопроса: бизнес и инвестиции, семья и твое наследие, то, какой след оставишь после себя. Их надо решать комплексно: что ты хочешь сделать с бизнесом, чтобы он продолжал поддерживать твою семью и твои благотворительные проекты.
Для этого нам кажется важным создание Инвестиционного дома, построенного на семейных принципах, и физически это «Романов двор» и как метафора – вся бизнес-экосистема, которую мы создали. В наши проекты вовлечена Вероника, моя жена, друзья и партнеры. Я очень рад, что к нашей команде больших профессионалов – Мише Бройтману, Олегу Царькову, Арману Джилавяну, Свете Гариповой – недавно присоединился Андрей Донских, с которым мы вместе работали в «Сбербанк CIB». Мы видим, что все больше и больше профессиональных менеджеров хотят присоединиться к нашей идее.
В бизнесе, например, мы сейчас предлагаем разные варианты: от участия в совете директоров, организации правильного корпоративного управления, протектората до M&A клубных сделок и многого другого.
По благотворительности мы выстраиваем всю инфраструктуру для операционного управления фондами, это очень удобно для семейных, частных фондов, это делает команда Philin во главе с Ирой Иконниковой, их клиентами являются 52 фонда.
– В смысле – участие в совете директоров?
– Я сам член советов директоров большого количества компаний и понимаю, что их работу надо наполнить новым смыслом. Мы помогаем наладить нормальную работу совета. В большинстве частных компаний совет директоров или статусная вещь, или просто вынужденная необходимость. Для частного владельца, который может в любой момент разогнать совет директоров, этот орган ничего не значит. А ведь он выполняет очень важную функцию, которая для частного бизнеса непонятна до сих пор. Нужно объяснять, что, если планируешь ввести детей в бизнес, то есть два варианта: либо вводить в менеджмент, либо в совет директоров, и тогда вокруг совета директоров нужно формировать команду – вместе с советниками, протекторами, менторами.
Надо помнить, что у многих в бизнесах несколько партнеров и очень многое построено на неформальных договоренностях, процессы не прописаны. Важно эти отношения сейчас выстроить, чтобы детям было легче продолжить их дело. Есть партнеры, которые 20 лет вместе работают, но нет ни одной бумажки, где были бы прописаны их взаимоотношения. Мы помогаем сделать отношения таких партнеров более структурированными и понятными.
– Какая доля ваших собеседников об этом задумывается всерьез?
– Это вопрос созревания. В 2015 г. центр управления благосостоянием и филантропии бизнес-школы «Сколково» проводил исследование владельцев капиталов в России. Так вот, из тех, кто обладает большими активами, только треть имеют план преемственности бизнеса, а треть вообще не задумывались об этом. Поэтому мы создали Phoenix Advisors, которая занимается этими вопросами и помогает собственникам продумать план преемственности.
– «Никому ничего, после меня хоть потоп» – это не ваши клиенты. Что выбирают остальные?
– Здесь много философии, рефлексии, это не одноразовый шаг, он требует много времени. Есть иллюзия, что написал завещание – и все решилось. После того как люди осознают масштаб проблемы, они понимают, что нужен план преемственности, чтобы бизнес продолжал работать. В основном выбирают модель «преемник и наследники». То есть пытаются все-таки подготовить наследника, который будет готов взять на себя роль преемника, а все остальные будут наследниками. Очень немногие решают оставить наследникам небольшую сумму денег, а все остальное отдать на благотворительность, на какие-то проекты. Пока это два основных сценария.
– А для себя вы как это организовали?
– У меня это заняло несколько лет. Мы подготовили три сценария: один на случай, если со мной что-то случится, второй – если что-то случится со мной и Вероникой и третий сценарий – если что-то случится с нами и нашими детьми. В этом случае родные и близкие люди должны будут что-то получить, но основная масса пойдет в благотворительный фонд. Если что-то произойдет со мной, то Вероника сможет разумно распоряжаться и принимать решения. А если со мной и Вероникой, то для детей будет протекторат из пяти человек (один – член семьи или родственник, остальные не члены семьи), которые бы принимали решения по всем моим активам и имели полномочия по реализации. Я им полностью доверяю, понимая, что есть риск все потерять. Но во всех сценариях есть риски.
– Вы говорили, что 70–80% детей наших бизнесменов не хотят заниматься семейным бизнесом. Почему?
– Не готовы, не хотят, не видят себя в этом. Многие за рубежом. Многие не понимают бизнес. Как я уже говорил, проблема в том, что бизнес в России не очень прозрачный и многое построено на денежных потоках и связях. Это невозможно передать. Да и собственники не хотят, чтобы дети этим занимались.
Еще одна проблема – отсутствие уважения к частной собственности. Нет желания ассоциировать себя с ней, потому что завтра у тебя могут все отнять. Поэтому нет предметов гордости, брендов, с которыми себя идентифицируешь: я представитель такой-то семьи в пятом поколении. Я считаю, что отношение к частной собственности – это один из ключевых вызовов нашего общества.
Что важнее: налоговые льготы или телефон губернатора?
- Екатерина Дробинина
- Бизнес-корреспондент Би-би-си, Москва
Выбирая, в каком российском городе открывать бизнес, иностранные инвесторы в первую очередь прагматично оценивают экономическую выгоду, а наличие высокой коррупции в регионе могут проигнорировать. Риск столкнуться с коррупцией в России, как на любом развивающемся рынке, иностранный бизнес закладывает в издержки.
Американец Эрик Беркен приехал в Калугу из американского штата Небраска, где у его семьи была своя ферма. В Калужской области он работает консультантом на ферме Сергея Ниценко, который четыре года назад купил в Америке несколько сотен черных быков Ангус.
Из мраморного мяса этих быков готовят одни из лучших стейков. В российских магазинах пока это мясо стоит в три раз дороже, чем в США. Но цены снизятся, уверен Беркен, так как производство мраморной говядины сейчас активно развивается в нескольких российских областях — Воронежской, Калужской, Брянской.
«В России есть очень влиятельные люди, которые говорят: почему у нас не может быть как в Америке, у нас же есть земля, трава, вода. Давайте сделаем, как в Америке. И эти люди нам очень помогали», — рассказывает Беркен.
Выгода превыше всего
В Калуге о хороших, влиятельных людях мы слышали часто.
Подпись к фото,Вести бизнес в регионах дешевле и проще, если есть рынки сбыта
Руководители бизнеса рассказывают, что губернатор, его заместитель и другие представители региональных властей дали им свои номера телефонов и попросили звонить, как только бизнес почувствует, что ему вставляют палки в колеса.
Эрик Беркен говорит, что воспользовался этой возможностью.
Готовность региональной администрации бороться с бюрократией и коррупцией — хороший знак, но на выбор инвесторами места для ведения бизнеса ключевого влияния не оказывает, уверен директор института анализа предприятий и рынков Андрей Яковлев.
При выборе региона, в котором они хотят работать, в первую очередь бизнесмены смотрят на экономические показатели, говорит эксперт, а не на личность губернатора и его склонность к честным поступкам.
«Этот фактор не нужно преувеличивать. Самый идеальный губернатор в самом депрессивном регионе не очень многое может сделать в ситуации специфической структуры экономики, низкого платежеспособного спроса и отсутствия объектов для инвестирования», — добавляет Яковлев.
Бюрократия одинакова везде
Налоговые льготы есть практически во всех российских регионах. При базовой ставке налога на прибыль в 20% многие регионы снижают ее до 13,5% (Пермь, Татарстан, Калуга, Красноярск, Вологда, Брянск и другие). Налог на имущество (не должен превышать 2,2%) обнулен в Калининграде, Ярославле, Ульяновске, Томске и других городах.
Для бизнеса, приходящего в регионы, финансовые льготы особого значения не имели, говорит Яковлев.
«Что было значимо, но с отрицательным знаком, — это факт смены губернатора. После смены губернатора в течение года инвестиции сокращаются на 20%», — рассказывает эксперт.
Подпись к фото,В Калуге власти решили создать автомобильный и фармацевтический кластер
«Даже в условиях коррумпированной администрации, если понятны правила игры, и они стабильны и определенны, инвесторы это воспринимают как издержки, но если есть другие компенсирующие факторы (большой рынок сбыта, квалифицированная рабочая сила), они готовы работать даже в этих условиях», — говорит он.
Региональные власти области помогают бизнесу преодолеть бюрократические преграды, но ничего не могут поделать с несовершенством российских законов.
«Мы построили завод за 21 месяц, а первое регистрационное удостоверение на полное производство ждали 27 месяцев!» — говорит Миломир Миятович, директор департамента производства завода Hemofarm, находящегося рядом с Обнинском в Калужской области.
«Как всегда, бюрократия в каждой стране одинаковая. Процесс может длиться 1 день, может длиться 30, может длиться 60 дней, но когда мы обращаемся к губернатору, эти процессы, в основном, сокращались максимально быстро», — рассказывает Миятович.
По данным минэкономразвития, прямые иностранные инвестиции в Москву и Московскую область в 2011 году составили 6,6 млрд долларов. Следом за Москвой, Санкт-Петербургом, а также богатыми природными ископаемыми Тюменской и Сахалинской областями в рейтинге самых популярных регионов для иностранных инвестиций идет Калужская область — с 814 млн долларов в 2011 году.
Генеральный директор завода «Гестамп-Северсталь-Калуга» Джосеп Родо сомневается, что в других российских регионах ситуация могла бы быть похожей.
«Вы думаете, если бы мы имели проблемы с коррупцией, мы сумели бы построить этот завод? Нет, конечно!», — убеждает Родо, которому также пришлось позвонить в областную администрацию.
Хуже всего — в столице
В рейтинге Doing Business, который составляет Всемирный банк, Россия находится на 120 месте. В этом году организация во второй раз составила рейтинг Doing Business in Russia, в котором оценила 30 российских городов с точки зрения привлекательности для ведения бизнеса.
В первый раз такой рейтинг был составлен в 2009 году, но участвовали в нем только 10 городов. Сейчас самым привлекательным российским городом для ведения бизнеса эксперты назвали Ульяновск, три года назад лидером был Ростов-на-Дону.
Москва в обоих рейтингах оказывается внизу списка. В Москве дорого все, напоминают эксперты, — от инфраструктуры и рабочей силы до аренды помещений. Впрочем столица замыкает не только российский рейтинг. Например, в аналогичном списке Doing Business in Kenya, Найроби находится на 13 месте из 13 возможных, в мексиканском — Мехико на 30 месте из 32.
Столица Индонезии Джакарта в рейтинге 2012 года располагается на 8 месте из 20. Оценивая с точки зрения привлекательности ведения бизнеса индийские регионы в 2009 году, эксперты поместили Нью Дели на 6 место, а Мумбаи на 10 из 17 возможных.
«Когда тебе нужно, к примеру, подготовить место для строительства, к тебе приходит множество лиц из администрации – урбанисты, архитекторы, пожарные, электрики. Вам необходимо получить от каждого разрешающую бумагу. Во многих областях, в особенности в Москве, если вам необходимо сделать подобное, вам придется заплатить очень много денег для того, чтобы получить бумаги, удостоверяющими, что все в норме!» — рассказывает пожелавший остаться анонимным бизнесмен.
«В Москве, если ты открываешь, например, отель, ты никогда не получишь бумаги, подтверждающие исправность пожарной системы. Никто не приходит и прямо не говорит: «Если ты не дашь денег, то не получишь бумагу». Они приходят и говорят: «Здесь проблема, там проблема…» И , наконец, ты говоришь: «Ну ладно, сколько стоит решить эту проблему?» В этой схеме ты говоришь о взятке, после того как видишь, что после пяти звонков ничего не меняется, и точно что-то тут не так», — рассказывает бизнесмен.
И хотя в рейтинге Doing Business in Russia Москва стоит на 30-м месте, а, например, Владикавказ, — на третьем, большинство здравомыслящих инвесторов все равно приедут в Москву, уверен Андрей Яковлев.
Личные амбиции на пользу бизнесу
Подпись к фото,Власти нескольких областей поставили цель создать «мясной» регион и поддерживают сельское хозяйство
Составители рейтинга уверены, что сравнение условий для ведения бизнеса между городами одной страны может стимулировать федеральную власть на проведение реформ. «Местным властям сложно объяснить, почему в их городе бизнес организовать сложнее, чем в соседнем», — пишут в исследовании его авторы.
Из 83 российских регионов 12-15 особенно выделяются по условиям ведения бизнеса, полагает Андрей Яковлев, который участвовал в составлении рейтинга Doing Business in Russia.
«Власти этих нескольких регионов ориентированы на создание условий для ведения бизнеса и привлечения инвесторов ввиду наличия долгосрочного интереса у губернатора и его команды, — уверен Яковлев. — Если речь не идет о том, чтобы переместиться на следующую позицию, где можно получить большие откаты и уехать куда-нибудь. Если речь идет о долгосрочной ориентации при работе на госслужбе, то это может создавать стимулы для того, чтобы менять среду вокруг».
По количеству процедур, которые нужно выполнить, чтобы открыть свой бизнес, Россия сопоставима с Вьетнамом. В остальных странах БРИКС таких процедур больше. Если в России нужно выполнить 9 требований, то в Китае их 14, в Индии 12, а в Бразилии — 13.
В общем рейтинге Doing Business Россию представляет Москва. В Санкт-Петербурге или в Мурманске начать свой бизнес можно быстрее, оформив все необходимые документы за семь этапов, а во Владикавказе — за 12.
Однако в пересчете на дни это не означает, что начать свой бизнес во Владикавказе дольше, чем в Москве. В Калининграде можно все успеть сделать за 16 дней, в Москве — за 30, в Екатеринбурге — за 33.
В некоторых городах ввели принцип «одного окна», когда можно получить несколько документов при одном обращении. Но, как отмечают составители рейтинга, хотя предприниматели экономят несколько дней, они все равно ждут некоторых документов по почте, а это может затянуть процесс.
«Поэтому, например, в Новосибирске предприниматели предпочитают потратить 22 дня и самостоятельно посетить 11 инстанций, но не ждать», отмечают авторы исследования.
Пожертвовать деньги — Food Bank
Наши клиенты находятся в центре нашей работы. Поскольку наше население растет и стареет, а расходы на жилье, уход за детьми, образование, медицинские и другие расходы выходят за рамки зарплаты, мы знаем, что наша работа будет по-прежнему иметь жизненно важное значение в этом сообществе. Наша мечта на ближайшие годы — не только обеспечивать едой, но и надеяться на стабилизацию жизни наших клиентов и помощь им на пути к самодостаточности, который позволит построить динамичное сообщество для всех. Если мы все возьмем на себя обязательство «Продвигать нас вперед» — как предприятия, частные лица, некоммерческие партнеры и общественные лидеры — мы сможем взрастить и вырастить здоровое, свободное от голода сообщество.
Наше сообщество благотворителей дает возможность каждому изменить мир к лучшему, независимо от его способностей. Мы приглашаем вас присоединиться к нам сегодня, чтобы помочь нам покончить с голодом и вселить надежду.
Партнер по стабильности (ежемесячное пожертвование)
Каждый подарок, независимо от того, насколько он велик или мал, имеет значение для тех, кто сталкивается с голодом. Благодаря общенациональной сети доноров продуктов питания и нашей эффективной работе на каждый пожертвованный доллар мы можем обеспечить 2-х разовое питание для нуждающейся семьи.Ваше ежемесячное пожертвование в качестве стабильного партнера поддерживает нашу миссию и укрепляет нашу способность обеспечивать постоянный источник питания для наших клиентов. Делая регулярный вклад на любом уровне, вы поможете нам стабилизировать жизнь людей, которым мы служим. Когда семьи меньше беспокоятся о том, что у них достаточно еды, они могут сосредоточить свою энергию и ресурсы на своем будущем.
Impact Partner (2500 долларов США + индивидуальный подарок)
Рост расходов, статические доходы, чрезвычайные ситуации в области здравоохранения и неожиданные перемены в жизни — вот некоторые из причин, по которым растет число тех, кто сталкивается с проблемой отсутствия продовольственной безопасности.Хотя фонд Food Bank округа Лаример основан на небольших подарках, ничто не может помочь нам найти долгосрочные решения по искоренению голода, как крупный финансовый вклад. В качестве Impact Partner вы можете оказывать критически важную поддержку, чтобы помочь нам развивать нашу деятельность и предоставлять более качественные услуги нашим клиентам. Ваш подарок может помочь нам найти очень питательные продукты, такие как свежие фрукты и овощи, для улучшения здоровья и благополучия наших клиентов. Или ваш подарок может помочь нам улучшить наши методы распространения, чтобы охватить больше людей.Ваш вклад дает нам ресурсы, необходимые для обеспечения светлого будущего для наших клиентов и нашего сообщества.
Унаследованный партнер (запланированные пожертвования)
Являясь старым партнером сообщества Feeding Us Forward Giving, ваш дар гарантирует, что ваша приверженность борьбе с голодом будет продолжаться, а будущие поколения получат питание, необходимое для выживания и процветания. Продовольственный банк округа Лаример приветствует подарки в виде акций, аннуитетов и доходов от поместья. Запланированные подарки позволяют вам оставить в наследство долговременную поддержку людям, которым мы служим, в то же время предоставляя ценные налоговые льготы.При рассмотрении вариантов выхода из наследства обязательно проконсультируйтесь со своим финансовым консультантом, семьей и друзьями. Спасибо за то, что заботитесь о здоровье нашего сообщества и помогаете нам продолжать борьбу с голодом.
Следует ли давать деньги бездомным? — Ресурсы для карьеры и восстановления, Inc
Не все, кто попрошайничает, бездомны, и не все бездомные зарабатывают на жизнь попрошайничеством. Те, кто страдает от крайней бедности или острых заболеваний, могут рассмотреть вопрос о дегуманизации себя перед незнакомцами всего за пенни или два.Им не нужна ненависть или жалость; им нужно принятие и доброта.
Стоит ли давать деньги бездомным? Короткий ответ — нет, длинный ответ — да.
Это, несомненно, индивидуальный выбор, предлагать ли денежную помощь бездомным. Существует широко распространенное заблуждение, что бездомные тратят деньги на алкоголь и наркотики, что верно лишь отчасти. Некоторые отчаянно нуждаются в лекарствах или психиатрической помощи. Другие собирают деньги, чтобы найти комнату для спуска на ночь или еду на день.
Попрошайничество — это не путь к легким деньгам, и если вы так думаете, попробуйте сами. Унижение от тысяч незнакомцев за доллар или два — это душераздирающая боль. Если люди достаточно отчаянно пытаются попрошайничать, им очень нужны деньги.
Напротив, есть люди, которые просто собираются потратить их на спиртное и наркотики, возможно, чтобы помочь самолечением «разобраться» со своим нынешним положением. Предоставление наличных денег этим людям может держать их в бесконечном круговороте бездомности и тяжелого сна.Есть бесконечное количество причин, по которым кому-то понадобятся деньги. Он может понадобиться им для удовлетворения основных потребностей, таких как одежда, нижнее белье, туалетные принадлежности, санитарные нужды, или для проживания в общежитии, или для посещения друга или родственника, живущего поблизости. Другим он может понадобиться, чтобы постирать одежду или приготовить себе еду.
Большинство организаций, работающих с бездомными, закрыты по выходным или обеспечивают питание только один раз в день. Не все потребности бездомных могут быть удовлетворены с помощью государственных организаций и корпораций.Мы, как общество, несем соответствующую ответственность за помощь нашим согражданам, живущим на улице.
Почему «ДА»- Невозможно взвесить счастье, которое можно дать в копейках.
- Бездомным он может понадобиться для удовлетворения основных потребностей, таких как туалетные принадлежности или одежда.
- Это может помочь кому-то найти приличное место для ночлега.
- Деньги могут помочь им в борьбе с психическим заболеванием.
- Люди должны быть исключительно бедными, чтобы прибегать к попрошайничеству
Стоит ли волноваться, на что они тратят деньги? Разве нас волнует, когда мы даем советы, на что будут потрачены эти деньги?
После того, как деньги были розданы, можем ли мы привлечь другое лицо к ответственности за то, где он / она их тратит? Ответ — нет.У каждого человека есть выбор вкладывать свои деньги туда, куда он хочет.
Кто мы такие, чтобы судить бездомных, если мы сами с нетерпением ждем возможности напиться в пятницу вечером, чтобы справиться с блюзом понедельника?
Если часть бездомных тратит деньги на наркотики, разумно ли наказывать настоящих людей, которым нужны деньги на еду?
Не будет преувеличением утверждать, что бездомность переросла в эпидемию в Соединенных Штатах Америки.Настоящая проблема в том, что мы не можем отличить реальных жертв экономической системы от мошенников, которые охотятся на человеческую доброту и сострадание. Это требует коллективного возмущения людей, притворяющихся бездомными, поскольку они просто пропагандируют наркоманию.
Давайте будем держать глаза, уши и сердца открытыми для людей, искренне нуждающихся в деньгах. Мы можем пожертвовать одежду, туалетные принадлежности и продукты питания нуждающимся и деньги организациям, работающим с бездомным населением.
Давайте и дальше давать, но с умом. Давать — это не только вещи, важны улыбка, успокаивающее слово и объятие; безмерно.
ПОЖЕРТВОВАТЬ СЕЙЧАС! Помогите изменить жизни
Дайте деньги — Продовольственный банк Большого Лансинга
Работа банка Greater Lansing Food Bank была бы невозможна без щедрой поддержки общины. Благодаря нашим донорам, GLFB может удовлетворить потребности в продовольствии в чрезвычайных ситуациях для семей, детей, отдельных лиц, пожилых людей и ветеранов в среднем Мичигане, которые сталкиваются с голодом.
ПОЖЕРТВОВАТЬ СЕЙЧАС
Ежемесячные пожертвования
Хотите помогать бороться с голодом круглый год? Станьте ежемесячным спонсором и присоединяйтесь к нашему кругу поддержки — специальной группе сторонников, которые понимают важность постоянной и надежной поддержки. Ежемесячные подписки легко настроить на нашей странице онлайн-пожертвований и настроить в соответствии с предпочтениями дарителя.
Раздача дани
Дань уважения — отличный способ почтить память или вспомнить особого человека или день в своей жизни.Гонорарные или мемориальные подарки можно сделать онлайн или по почте, и, если они будут предоставлены, GLFB уведомит человека (а) о том, что от их имени был сделан особый подарок.
Повысьте эффективность вашего пожертвования:
Соответствующий подарок
Узнайте, соответствует ли ваша компания вашему пожертвованию. Заполните соответствующую форму подарка вашего работодателя (обычно ее можно получить в отделе кадров вашей компании) и отправьте вместе со своим вкладом.
Планируемая раздача
Для многих доноров долгосрочное обязательство — идеальный способ поддержать облегчение голода.Запланированные подарки помогают нам обеспечивать и раздавать еду нуждающимся, повышать осведомленность общественности и продвигать решения проблемы продовольственной бедности. Ваш адвокат может помочь вам оптимальным образом структурировать запланированные пожертвования с учетом ваших конкретных обстоятельств.
Запланированные подарки часто приносят и финансовую выгоду дарителю. Проконсультируйтесь со своим налоговым консультантом о потенциальных налоговых льготах.
ПОЖЕРТВОВАТЬ СЕЙЧАС
Пожертвования можно сделать в Greater Lansing Food Bank и отправить по почте: P.O. Box 16224 Lansing, MI 48901
По любым вопросам о пожертвовании в фонд Greater Lansing Food Bank звоните по телефону 517-908-3688.
Политика конфиденциальности: The Greater Lansing Food Bank уважает вашу конфиденциальность. Мы используем вашу контактную информацию только для обработки вашего подарка, ведения точной финансовой отчетности и информирования вас о нашей деятельности. Мы не передаем и не будем передавать контактную информацию сторонним лицам, компаниям или другим лицам.
Дай денег | Центр общественной помощи
Ваши пожертвования имеют значение! Финансовые взносы позволяют нашим наиболее уязвимым жителям оставаться на плаву во время кризисных ситуаций за счет помощи в оплате аренды и коммунальных услуг, что позволяет избежать выселения и потери тепла или электроэнергии.
Финансовые взносы также поддерживают такие услуги, как питание, одежда, образование для взрослых и молодежные программы, которые помогают соседям оставаться в своих домах надолго, улучшают качество жизни и способствуют самообеспечению.
Вы можете направить свои пожертвования на поддержку наиболее интересных для вас услуг.
Нет слишком маленькой суммы.
- 25 долларов платит за класс обучения взрослых
- 35 долларов — школьные принадлежности для ребенка
- 35 $ обеспечивает пакет летнего ланча для ребенка с обедами на 3 недели
- 50 долларов обеспечивает питание семьи на неделю
- 100 долларов оплачивает счет за коммунальные услуги
- 300 долларов оплачивает остаток арендной платы и останавливает выселение
- 500 долларов и более для неотложных нужд нескольких семей
Сделайте пожертвование онлайн с помощью кредитной карты или электронного чека.
Отправьте чек:
Напишите чеки в Центр общественной помощи
и отправьте письмо по адресу:
PO Box 501298
Atlanta, GA 31150
Пожертвовать акции
Вы можете передать акции компании CAC. Для этого обращайтесь:
Blair Rothstein, J.D., CFP®
Investment Advisor
Register Financial Associates, Inc.
One Alliance Center
3500 Lenox Road, Suite 1700
Atlanta, GA 30326
Тел.404-364-2121, бесплатный номер 800-765-8062
Факс 404-364-2182, сотовый 678-358-4059
[email protected]
Сделать подношение
Сделать пожертвование от имени любимого человека, в подарок или в память о нем.
Планируемые пожертвования
Обязанность регулярно помогать нуждающимся соседям. Ежемесячные, ежегодные или промежуточные, повторяющиеся пожертвования поддерживают услуги CAC в течение года. Простые варианты повторения доступны в нашей онлайн-форме для пожертвований.
Спонсор специальных мероприятий
Станьте финансовым или натуральным спонсором специальных мероприятий CAC, направленных на повышение осведомленности о центре и сбор средств для поддержки миссии. Ежегодное мероприятие Vintage Affair проводится осенью, а другие мероприятия проходят в течение года.
Для получения дополнительной информации о пожертвовании в CAC или о помощи, пожалуйста, свяжитесь с Пэм Джонс по адресу [email protected].
CAC является некоммерческой организацией 501 (c) (3)ИНН: 58-1825565 (W-9 PDF нажмите здесь)
Пожертвования не облагаются налогом.
Моя жена сделала свою сестру 401 (k) бенефициаром. Я попросил внести ее в список на случай, если она умрет первой — она пообещала, что сестра «отдаст мне деньги». Что я должен делать?
Дорогой Квентин,У нас с женой был отличный год в этом году. Мы намерены максимально использовать как наши 401 (k) s, так и IRA, а также мой индивидуальный 401 (k) из моего индивидуального бизнеса, чтобы оставаться ниже предела дохода по выбору школы. Раньше я призывал свою жену конвертировать ее 401 (k) в Roth 401 (k) в годы с низким доходом.
Она сообщила мне, что ее номер 401 (k) был получен после учебы в колледже, до брака, и у нее была эмоциональная привязанность к нему, и поэтому она не хотела прикасаться к нему. В рамках этого нового налогового планирования я обнаружил, что 100 000 долларов в старом 401 (k) все еще записаны на ее девичью фамилию, а ее сестра является ее бенефициаром.
Я попросил ее сменить получателя на меня, потому что, если она умрет, мне понадобятся эти деньги, чтобы вырастить наших четырех маленьких детей. Она говорит, что ее сестра «отдаст мне деньги», и спрашивает: «Вы не думаете, что она даст вам деньги?» как будто это какая-то проблема с доверием.
Нам почти 40 лет, и у нас есть 150 000 долларов в пенсионных фондах Roth и 600 000 долларов в собственном капитале, сдаваемом в аренду. Во всех моих аккаунтах она является бенефициаром, и в нашем завещании указано, что она получит все, что у нас есть, в случае моей смерти. Что ей делать и что мне делать?
Удивленный муж
Дорогой Удивленный,
Я не участвую в программе финансового планирования «После того, как я умру, моя сестра / брат / ближайший сосед даст вам X или Y из моего состояния».И, мудро, похоже, ты тоже не имеешь. Это не так просто, как может показаться вашей жене или невестке. Но правила, касающиеся 401 (k) s, установлены Законом о пенсионном обеспечении сотрудников от 1974 года или ERISA.
Вот что Министерство труда говорит по этому поводу: «В большинстве планов 401 (k) и других планов с установленными взносами план составлен таким образом, что к пережившим супругам применяются разные меры защиты. Как правило, в большинстве планов с установленными взносами, если вы умрете до получения пособия, ваш переживший супруг (а) получит их автоматически.
«Если вы хотите выбрать другого бенефициара, ваш супруг должен дать свое согласие, подписав отказ, засвидетельствованный нотариусом или представителем плана», — добавляет департамент. «Если вы были не замужем, когда участвовали в плане, а затем вступили в брак, важно, чтобы вы уведомили своего работодателя и / или администратора плана и изменили свой статус по плану».
«Это не так просто, как может показаться вашей жене или невестке.”
Ознакомьтесь с законами вашего штата. Уолтерс Гилбрит, юридическая фирма из Остина, штат Техас, говорит, что любая часть 401 (k), заработанная во время брака, делится как общественная собственность. «Если план считается отдельной собственностью (то есть вы начали его до вступления в брак), интерес к плану, скорее всего, будет общественным имуществом (имуществом, приобретенным во время брака)», — говорится в сообщении фирмы.
Итак, что теперь происходит? Ваша жена может отказаться от своей 401 (k) до того, как она достигнет возраста 59 ½, и заплатить штраф за привилегию — сумма будет облагаться налогом как доход, и, кроме того, она, скорее всего, заплатит штраф в размере 10%. Налоговая служба. Но это было бы крайней мерой и в данных обстоятельствах маловероятно.
Мы знаем, что произошло бы, если бы ваша жена умерла раньше вас, но мы не знаем , почему она указала свою сестру в качестве бенефициара, несмотря на ее ошибочное мнение, что ее сестра может унаследовать ее 401 (k).Может быть, она сказала сестре, что была ее бенефициаром, и обеспокоена перспективой начать разговор, чтобы сказать ей иное.
Объясните ей правила, касающиеся 401 (k) s, и что оставлять отдельное имущество вашей невестке на том основании, что она отдаст ее вашим детям, для начала не имеет большого смысла. Люди действуют непредсказуемо, особенно после смерти члена семьи. И ей, вероятно, придется платить ежегодный налог за любой подарок на сумму более 15 000 долларов.
С любыми финансовыми и этическими вопросами, связанными с коронавирусом, вы можете написать The Moneyist по адресу [email protected] и подписаться на Квентина Фоттрелла в Twitter.
Посетите частную группу Moneyist в Facebook , где мы ищем ответы на самые сложные денежные вопросы. Читатели пишут мне всевозможные дилеммы. Размещайте свои вопросы, расскажите мне, о чем вы хотите узнать больше, или взвесьте последние статьи Moneyist.
Moneyist сожалеет, что не может отвечать на вопросы индивидуально.
Больше от Квентина Фоттрелла :
• Моя замужняя сестра помогает себе хранить самое дорогое имущество наших родителей. Как мне помешать ей разграбить их дом?
• Моя мама заставила моего дедушку подписать доверительный фонд, оставив миллионы долларов двум внукам, избегая всех остальных.
• Бывшая жена моего брата, которая скоро станет женой, крадет деньги из их бизнеса.Как нам найти скрытые учетные записи?
• «Бабушка недавно скончалась, оставив после себя семизначное поместье. Излишне говорить, что дела идут плохо »
Сухан: Викинги слишком много тратят на игроков, которые дают им слишком мало
В профессиональном спорте разница между успехом и неудачей часто заключается в деньгах.
Сколько вы тратите. Кому вы платите. Сколько вы им платите. Когда вы им платите.
Воскресная игра между Викингами и Воронами демонстрирует огромную разницу в финансовой философии, которая на данный момент сильно отдает предпочтение Балтимору.
Викинги платят многим игрокам за то, что они делали раньше. The Ravens еще предстоит заплатить своему игроку по франшизе за то, что он делает.
Поскольку «Викинги» проиграли 31 очко в титульном матче NFC по итогам сезона 2017 года, их счет составляет 28–27–1.Они продолжают платить своим игрокам, как будто отчаянно пытаются сохранить ядро чемпионата.
Многие из подписанных ими крупных контрактов имеют смысл в вакууме. Согласно организационной философии, они платят Bentley цены за потрепанный пикап.
«Вороны», считающиеся одной из лучших команд лиги, придерживаются противоположного подхода. Их квотербек Ламар Джексон стал самым ценным игроком лиги в 2019 году. Он ведет «Воронов» в четвертый раз подряд место в плей-офф.Он лучший бегун Воронов, а также все еще улучшающийся распасовщик и лидер команды.
«Вороны» еще не подписали с Джексоном продление контракта. В этом году он зарабатывает 3 миллиона долларов — на 30 миллионов меньше, чем квотербек Vikings Кирк Казинс.
The Ravens критиковали за то, что они не вознаграждали Джексона, который на сегодняшний день является их лучшим и самым ценным игроком. Джексон ошибся, представив себя на переговорах.
Что Вороны не сделали, так это заплатили игроку до того, как они это потребуют, а это означает, что если бы Джексон получил травму, изменяющую карьеру, или его прогресс в качестве распасовщика остановился, Вороны не потратили бы зря свои деньги и место для верхнего предела зарплаты.
Это циничное, несентиментальное мышление, которое побеждает в НФЛ.
Представьте, если бы Джексон играл за викингов.Они уже подписали бы с ним пожизненный контракт и назвали бы свою тренировочную базу в его честь.
Отсутствие подписания с Джексоном до того, как они должны были позволить Воронам тратить деньги на другие должности. В следующий раз, когда кто-то обвинит наступательную линию викингов в ошибках Казинса, помните, что платить своему квотербеку сотни миллионов долларов означает, что вы собираетесь экономить на других позициях.Как охранник.
В этом сезоне «Викинги» платят 11 игрокам 8 миллионов долларов или больше. Краткое изложение:
- Брайан О’Нил: Он отличный игрок, и неспособность «Викингов» развивать атакующие линейные игроки дала О’Нилу огромное влияние на переговорах.Он подписал пятилетний контракт на сумму 92,5 миллиона долларов.
- Даниэль Хантер: подписал продление на 72 миллиона долларов в связи с тревожной травмой, и теперь он получает травму в конце сезона второй сезон подряд.
- Кузинс: Он заработал 162 миллиона долларов с «Викингами» и выиграл одну игру плей-офф.
- Адам Тилен: Получил четырехлетнюю сделку на сумму 64,2 миллиона долларов. По крайней мере, когда мяч попадает в его сторону.
- Харрисон Смит: подписал четырехлетнее продление на 64 миллиона долларов. Он этого не оправдывает.
- Далвин Кук: подписал пятилетнюю сделку на сумму 63 миллиона долларов. Он отличный защитник в лиге, которая в подавляющем большинстве случаев научилась не платить даже отличные спины.
- Эрик Кендрикс: Отличный игрок и лидер, но у него не результативный сезон. Он подписал пятилетний контракт на 50 миллионов долларов с лигой, которая предпочитает платить полузащитникам и полузащитникам защиты, чем внутренним полузащитникам.
- Майкл Пирс: был травмирован большую часть сезона.Он подписал трехлетний контракт на 27 миллионов долларов.
- Далвин Томлинсон: разочаровывающий свободный агент, подписавший двухлетний контракт на 21 миллион долларов.
- Патрик Петерсон: Играл хорошо, но, как и ожидалось для более старшего игрока, сейчас находится в резерве с травмами. Подписан годовой контракт на 8 миллионов долларов.
- Энтони Барр: Ветеран полузащитника может быть лучшим примером того, как викинги слишком много тратили на кого-то, кто раньше был хорош.
Они могли бы отпустить Барра в «Джетс» на свободе и потратить деньги на нападающего лайнмена.Вместо этого в марте 2019 года с ним подписали пятилетний контракт на 67,5 миллиона долларов.
Это викинг. Они потратили много средств на игрока, который делает мало заметных игр, потому что он сыграл большую роль в отличной защите в 2017 году, и он нравится главному тренеру.
Вороны подарили бы Барру имитацию золотых часов, хлопнули его по спине и сказали: «Спасибо, что заглянули».
Дарить деньги взрослым детям: отдать сейчас или позже?
Возможно, ваш сын просит помочь с первоначальным взносом за дом мечты для своей растущей семьи.Возможно, ваша дочь ищет финансирование для нового многообещающего бизнеса. Или, может быть, вы думали, что было бы приятно передать какое-то состояние своей семье раньше, чем позже, чтобы вы могли видеть, какие средства используются.
Независимо от того, что побудило вас принять решение, подумайте о финансовых и эмоциональных последствиях, прежде чем дарить деньги своим детям.
Влияние отдачи сейчас на ваше будущееПервое и самое важное соображение — изучить любой денежный подарок в контексте всего вашего состояния.Когда вы думаете о том, чтобы передать свое наследие, легко поддаться насущным потребностям взрослого ребенка или быть захваченным эмоциями. Однако вам нужно в первую очередь подумать о собственном будущем и убедиться, что вы защищаете свои пенсионные годы.
Независимо от того, какую сумму вы собираетесь подарить или какое использование по назначению, разработайте план дарения, прежде чем принимать какие-либо решения: сколько, когда и почему. Полная картина поможет вам понять, сколько вы можете подарить, сохранив при этом то, что вам нужно.
Снижение потенциальных налогов подаркамиКогда дело доходит до насущных потребностей вашей семьи, подарки наличными или активами могут потенциально снизить налоговое бремя на наследство — один из главных мотивов для родителей, рассматривающих возможность передачи денег детям в качестве раннего наследования.
Для небольших подарков правила IRS разрешают любому человеку дарить до 15 000 долларов в год любому получателю, не принимая во внимание потенциальные последствия налогооблагаемого подарка.Супружеская пара может отдать любому человеку до 30 000 долларов.
Подарки большего размера могут также обойти налоговые обязательства, если вы хотите, чтобы они учитывались при пожизненном освобождении от налога на наследство и дарение, который в настоящее время составляет 11,7 миллиона долларов для физических лиц и 23,4 миллиона долларов для супружеских пар.
Возможные изменения налогового законодательства могут повлиять на сумму ежегодного подарка, а также на пожизненное освобождение от налога на дарение и налог на наследство. Узнайте больше о потенциальных изменениях налогового законодательства, связанных с налогами на наследство и дарение .
Легкость такого подарка выгодна получателю, но, с другой стороны, вы отказались от контроля над ним. Наблюдая за тем, как ваши взрослые дети тратят деньги так, как вы не могли бы быстро испортить радость и удовлетворение от пожертвований.
Траст предлагает структуру и направление, но не для всехДля большего контроля над распределением вы можете рассмотреть траст. В простейшей форме траст — это организация, созданная и финансируемая за счет денежных средств, активов и инвестиций, которая позволяет вам определять, как ваше имущество распределяется между бенефициарами.
Безотзывный траст, в частности, может быть полезен, если стоимость вашего имущества превышает пожизненное освобождение. Хотя они, как правило, не могут быть изменены или дополнены после создания, активы перемещаются из вашего имущества, а налоги выплачиваются из траста, что может обеспечить вам большую защиту от налогов на наследство при правильном создании.
Безотзывные трасты бывают разных форм в зависимости от целей дарения. И хотя трасты можно адаптировать для решения многих ситуаций, у них есть ограничения.В качестве сложных, юридически обязательных договоренностей имеет смысл знать об их преимуществах и недостатках.
Преимущества дарения через траст могут включать:
- Радость помогать своим детям и видеть их благодарность, пока вы еще живы.
- Непревзойденный уровень контроля над подарками детям любого возраста.
- Гибкость в принятии решений о подарках и благотворительности.
- Возможность организовать и структурировать финансирование для конкретных целей, таких как пожизненный уход за детьми с ограниченными возможностями.
- Возможные налоговые преимущества для бенефициаров.
С другой стороны, недостатки дарения через траст могут включать:
- Безотзывный означает безотзывный, поэтому любые ограничения, которые вы создадите, сохранятся в будущем. Если вы слишком рано вложите в доверительное управление слишком много средств, в будущем вы можете столкнуться с ограниченным доступом к наличным деньгам.
- Правила обязательной отчетности в некоторых штатах требуют, чтобы бенефициары были проинформированы о трастах и о том, что в них входит.
- Взимание платы за доверительное управление.
Когда дело доходит до финансовой помощи своим взрослым детям, сохраняя при этом свое наследие, небольшое планирование может облегчить вам путь и гарантировать, что вы идете так, как планировали.
Подробнее о трастовом и имущественном планировании , чтобы узнать, как поддерживать людей и дела, о которых вы заботитесь, сейчас и в будущем.